Галопом по Европам или На Ниве в Финляндию.

SHVV Спасибо за поддержку.



Глава четырнадцатая.
Дело в шляпе!




Путь наш лежал обратно, мимо королевского заднего двора, мимо ворот в садик, расположенный между зданиями Собора св. Николая и Шведской Академией,


на расположенную в двух шагах от Королевского дворца площадь Stortorget. Эта площадь - Большая площадь, если перевести название её дословно, когда-то в старину была торговой, рыночной, главным сосредоточением всех операций купли-продажи. Потом, в 1520 году, в этом месте случилось событие, память о котором до сих пор храниться в народных преданиях и в самих камнях мостовой. Называется оно «Кровавая баня». Эту «баню» устроил в Швеции датский король Христиан Второй, вторгшийся в страну и решивший вырезать на всякий случай политическую и экономическую верхушку шведской власти. Успел он обезглавить, по разным источникам, то ли восемьдесят, то ли сто пятьдесят человек, но доделать дело ему помешали, и выперли из страны.
Однако площадь до сих пор помнит этот кошмар. Может быть поэтому, фасады домов, её образующих, разукрашены в весёлое разноцветье.


Может быть, поэтому с площади высокий портик ведёт в Музей посвящённый Нобелю и премиям, выдаваемым от его же имени самым мирным и самым талантливым людям.


И может быть поэтому, во время летних и новогодних праздников на площади кипит ярмарочное веселье! Чтобы ничто, кроме памятника-фонтана не напоминало об этом событии.


У нас, у русских, подобными воспоминаниями обычно не заморачиваются. Развлечения Ивана Грозного и его министра внутренних дел Малюты Скуратова, соревнования по скоростной рубке голов Петра Первого и т.д., забываются почти тут же. Чтобы не портить настроения! Не многие и помнят, что такое было, а уж где всё происходило – часто загадка даже для историков.
Тем не менее, толпы туристов отдыхавших на скамейках и сидевших в кафе и мы вместе с ними, не сильно донимали себя всякими грустными мыслями. Светило солнышко. Домики вокруг выглядели как игрушки или теремки из сказки, и думать о всяких «банях» просто не хотелось. Чтобы не дай Бог не нарушить сказочного очарования Stortorget.


Ещё немного побродив среди толпы туристов и насытившись ароматом веков, от двенадцатого, до восемнадцатого включительно, мы нырнули в переулок Skomakargatan, спрятавшийся в уголке площади,


и тут же наткнулись на магазин, торговавший пёстрой мешаниной товаров - от шерстяных свитеров, до тростниковых циновок. За прилавком здесь хозяйничала темнокожая женщина.


Соблазнённые цветастыми свитерами на витрине, мы валились всей толпой в эту лавку. И увидев страшные рожи африканских масок развешанных по стенам, слегка остолбенели. Как-то уж очень контрастировало впечатление от старинной шведской площади с домиками-пряниками, с этим убежищем африканского колдуна, вяжущим на досуге свитера и чепчики из овечьей шерсти.
Ещё минут-другую мы осматривались, пытаясь прийти в себя, но потом я случайно прочитал на резиновом коврике, лежащем на полу у входа, надпись «Гвинея-Бисау» и потащил всех к дверям.
Привезти на родину, что-нибудь с Африканского континента было бы заманчиво… если бы мы находились на Африканском континенте. Но если уж и вывозить из Швеции, какой-нибудь сувенир, на память о первом посещении страны, то именно шведский! Поэтому мы быстренько сыграли «ретираду» и покинули помещение.
Чуть дальше по улице, магазин антиквариата заманивал покупателей роскошными одеждами инфанта и дворянки выставленными прямо на тротуар. А ровно на два шага дальше, была дверь в магазин детской одежды, так, что поначалу было и не понять, какому магазину служит рекламой мантия маленького принца. И все, кто проходил по этой улице, конечно же, толпой шли именно в детский магазин, соблазнённые такой наглядной рекламой.


Ещё шаг по улице и я увидел на стене одного из домов, на окнах какие-то странные предметы.


Этакие чёрные вогнутые полоски, распяленные на тонких ножках-проволочках, напоминали то ли космические радары, то ли инопланетных пауков, засевших в засаду в ожидании зазевавшегося прохожего. Меня, впрочем, пауки не тронули, хоть я их и сфотографировал.
Самое странное во всём этом то, что в квартиры, от этих устройств не шло ни единого провода!
Мы быстренько, чтобы не провоцировать инопланетян или инопланетных насекомых, пробежали мимо здания и оказались перед витриной.


На мой взгляд, на фотографии этот шедевр витринного дизайна выглядит не настолько живо и неожиданно-потешно, как в жизни. На узкой улочке, зажатой высокими стенами, эта витрина выглядела как окно в другой мир! Каждый турист, проходящий мимо этого окна, обязательно останавливался поглазеть на утку в платочке и на змею с картонным пакетом на голове.
Почти живая картина в белой раме, на несколько минут непременно приковывала к себе взор! И за этой витриной, находилась мастерская весьма известного в Швеции модельера, Уллы Ханнерз (Ulla Hannerz).


Чуть дальше от вывески госпожи Хайнерз на стене виднелась ещё одна вывеска. Фасад дома на котором она висела резко контрастировал с остальными домами по Stortorget. Заброшенный и заколоченный, этот дом напоминал о своём предназначении лишь надписью «Национальная галерея» на вывеске.


Не имею ни малейшего представления, почему эта «галерея» оказалась заброшенной и, что вообще она из себя представляла? Но на данный момент, по сравнению, скажем, с Национальным музеем, выглядела она, прямо скажем не очень-то благополучно.


Мы прошли ещё пару шагов по улице, углубляясь всё дальше в дебри Гамла Стан. Я вертел головой во все стороны одновременно, пытался заглянуть в окна вторых этажей и не сразу заметил, что сверху, над нами затаилась угроза! С первого взгляда, эта угроза напоминала простую сухую ветку. Но, приглядевшись повнимательнее, я узнал в этой ветке змею! Сердце у меня ушло в пятки, мы резко сбавили шаг, стараясь не подходить близко к этому чревоходящему. Уж больно ядовито выглядела змея, напоминая древесную гадюку в дебрях Амазонки, вытянувшуюся, чтобы переползти с дерева на дерево. Вот только настоящая змея не смогла бы так далеко вытянуться без опоры, через чур гибкий позвоночник, знаете ли!
Я ещё раз внимательно посмотрел на змею, и у меня отлегло от сердца! Она оказалась металлической! Просто из балконных перил торчал длинный крюк для подвешивания фонаря! В форме змеи. И, скорее всего, очень давно изготовленный.


Дойдя до самого конца улицы, наша команда свернула направо, на улицу с говорящим названием Tyska Brinken, что дословно означает Немецкий бугорок. Улица и впрямь бежала под небольшой уклон. И видимо, именно здесь в древности селились немецкие иммигранты. А может быть проживал немецкий консул? Как бы там ни было, народу вокруг нас становилось всё больше и больше. Мы явно подходили к очередному туристическому оазису.
Возле одного из парадных подъездов, стоял небольшой трёхколёсный… автомобиль? Мотоцикл? Называйте его как хотите. Хотя есть у этого транспортного средства ещё одно название – инвалидная коляска! Открыто, у подъезда многоквартирного дома, под знаком «Стоянка для инвалида», стоит себе маленький электро-мотоцикл, никого не трогает, никому не мешает. Инвалид спускается со своего этажа, я, честно говоря, не имею понятия, как это устроено внутри дома, садится на свой электромобиль и гоняет по улицам в собственное удовольствие! В магазин, в кино, куда заблагорассудится! С компанией, если захочется.


Сначала я думал, что подобный транспорт – исключительно шведское изобретение. Но не тут то было! В столице Суоми, на рыночной площади, мы заметили двух инвалидов, юрко рассекавших на таких же колясках между ларьками! Один из них остановился у витрины магазина, набрал телефонный номер на своей мобиле и, спустя две минуты из магазина вышла продавец, вручила мотоциклисту пакет с товаром, с которым он благополучно укатил.
Я понимаю, что нашей социальной службе, до шведской или финской, как до звезды небесной… Но хочется верить, что когда-нибудь… лет через пятьдесят… когда наши правительственные миллионеры станут миллиардерами и воровать деньги из бюджета станет просто неинтересно…хотя о чём, я! Много денег не бывает!
Мы спустились чуть ниже по улице, и Вовка углядел вывеску шоколадного магазина. И потащил женщин смотреть на шоколадки. Мне же надо было сначала обязательно запечатлеть саму улицу Немецкий пригорок,


и дорожного рабочего, тюкавшего молотком по диабазу. Ну, прямо лесковский очарованный странник!


Я, вообще-то далёк от того, чтобы утверждать, что мостовая на Старом Городе идеально ровная. И всем, кто отправляется в турпоход по Gamla Stan, я бы советовал обязательно надеть кроссовки на толстой подошве! Во избежание «убития» ног в первые же пять минут странствий. Но, глядя, как рабочий, на этот раз более похожий на шведа, чем все остальные встреченные нами по дороге, старательно обрабатывает камень, мне вспомнились наши - питерские мостовые. Лет восемь назад, тротуары центра города Санкт Петербурга, вздумали выкладывать плиткой – коричневыми такими кирпичиками. Интернациональные бригады из Средней Азии в спешном порядке вскрывали асфальт и укладывали вместо него на простую песчаную подушку ряды этих плиток. И сейчас на некоторых улицах города можно наблюдать на тротуарах застывшие морские волны, там, где непогода размыла песок и несчастные, ужасно скользкие в морозы камешки образуют настоящую трассу для могула (могул - такой способ свернуть себе шею на очень крутой и очень бугристой лыжной трассе). О чём красноречиво свидетельствует мой собственный копчик, не один раз ушибленный об этот коварный настил.
Но не будем о грустном! Вслед за своими спутниками я спустился в шоколадный полуподвал и начал принюхиваться и рассматривать разноцветные коробочки, баночки и пакетики. Пахло шоколадом. Да и на вид в баночках, пакетиках и коробочках был самый, что ни на есть шоколад. Всё было красиво и аппетитно… кроме цен. Мы сначала клюнули на ценники, стоявшие около разнообразного шоколадного лома, решив, что это цена за килограмм. За килограмм это было вполне приемлемо. Но когда Маринка решила уточнить это у смуглого продавца за прилавком, оказалось, что цена вывешена за сто грамм! Это почти что отбило у нас охоту к сладкой жизни! Вот и цены на шоколадные конфеты, процентов на двадцать перепрыгивали наши самые высокие ценовые отечественные достижения. Может быть, они были несравнимо качественнее нашей продукции, хотя лично я в этом сомневаюсь, ведь запах в магазине стоял точно такой же, как и в нашем любом кондитерском заведении! Мы почти уже решились купить хоть что-нибудь на пробу, но тут Вовка – держатель наших крон, подозрительно занервничал. В его планы явно не входило жертвовать валюту на увеселения подобного рода. И мы сбежали из магазина, сопровождаемые волной шоколадного запаха.
Ещё пара шагов по Tyska Brinken и мы повернули направо на самую популярную у досужих туристов торговую улицу Старого Города – Västerlanggatan.


Местный Бродвей – узенький, как и подавляющее большинство улочек Гамла Стан, был под завязку набит торговыми точками! И почти все эти магазинчики торговали сувенирами. Разнилась только специализация – шапки с лосиными рогами, открытки, футболки с надписью Swiden, музыкальные диски или наоборот музыкальные диски, футболки с надписью Swiden, открытки и шапки с лосиными рогами.


Особняком стояли кафешки и ресторанчики. У одного из самых больших ресторанов красовалась мадам, которую мы ничтоже сумняшеся, сразу же окрестили Фрекен Бок!


Очень уж эта fröken напоминала самую знаменитую Домомучительницу в истории!
Мы гуляли по этому Бродвею, заглядывали в магазины, не обращая особого внимания на тот факт, что Вовка время от времени отделялся от нашей группы энтузиастов и ненадолго исчезал. Тем более, что потерять друг-друга в толчее было легче лёгкого. Возвращался мой приятель каждый раз всё более и более мрачный, но нас, зачарованных обилием и разнообразием шапок с лосиными рогами, открыток, футболок с надписью… ох, в общем вы поняли, это обстоятельство мало интересовало. А зря!
Не успел я сфотографировать очередной старый раритетный велосипед,


как стало ясно, что наш завод всё-таки заканчивается. У меня жутко разболелась натруженная спина, загудели ноги и к тому же часы неумолимо напоминали: «Пора»! Пора прощаться с гостеприимной Швецией и устремляться на паром в гостеприимную Финляндию!
Однако, у Вовки были ещё дела в городе Стокгольме.
Мы свернули с Västerlanggatan на Torgdragargränd (только не заставляйте меня произнести эти названия вслух!) и оказались на той самой площади, где мужик на постаменте натягивал арбалет, и где находилась арка, ведущая к магазину, закрытое состояние которого так обеспокоило Вовку.
Не в силах больше стоять на ногах, я повалился на ступеньки, ведущие под этой аркой обратно на Västerlanggatan. Девушки наши потерянно бродили вдоль уже знакомой витрины с «выставочными» ценниками, а Вовка, как разъярённый медведь метался перед закрытым непонятным магазином. Жалюзи на окнах этого заведения были теперь подняты, и я устало рассматривал небольшой макет экипажа о двуконь, до странности напоминавший повозку переселенца с американского Дикого Запада, которой так любят хвастаться янки, к месту и не к месту.
Пик вовкиного напряжения достиг апогея! Времени до отхода парома оставалось всё меньше и тут.. в конце прохода показалась женщина, по спортивному одетая, широколицая, как большинство скандинавских женщин, и как подавляющее большинство скандинавских женщин - в штатных скандинавских очках. Вовке она была явно знакома, потому что мой приятель буквально кинулся к ней, тыкая пальцем в часы и приговаривая: «Цигель! Цигель! Ай-люлю!». Женщина, явно оправдываясь, говорила что-то по-шведски, но, не теряя времени, открыла магазин и мы, наконец-то попали внутрь!
К моему изумлению, магазин оказался битком набит всякими американскими сувенирами! Точнее – одеждой американских пастухов, возведённых в культ писателями и режиссёрами начала двадцатого века.
И среди плащей из драп-дерюги, штанов из бычьей кожи и ремней «из кожи молодой самки слона завяленного в уксусе» (как выражается Задорнов), висели ряды шляп, как две капли воды похожей на ту, что отворяла нам любые двери на Родине и за границей и сейчас лежала одинокая, в каюте номер 2009.
Вовка, с видом короля в гардеробной, в окружении гувернёров, церемониймейстеров и гардеробмейстеров принялся примерять на себя рубашки и плащи. Мы хлопотали вокруг его величества, пытаясь как можно более ускорить процесс, поднося ему разные предметы одежды на примерку и попутно роняя с прилавков и стендов всевозможные безделушки. Продавщица, чуя оптового клиента, с готовностью принимала наши извинения за раскиданные по полу подвески, серьги и зажимы для галстуков.
Мы одели Вовке на голову шляпу–близнеца и принялись подбирать к этой шляпе достойный гардероб! Всё это делалось в темпе, не слишком сумасшедшем, но достаточно быстром – тридцать секунд на надевание одной рубашки, минута на созерцание и осознание её профнепригодности и тридцать секунд на раздевание.
Наконец, выпотрошив весь магазин до последнего ковбойского сапога, мы выбрались из него, напутствуемые развеселившейся продавщицей и гружёные шикарным ковбойским плащом, шикарной ковбойской рубашкой и шикарным же ковбойским ремнём. К большому вовкиному сожалению, и к нашему большому облегчению, ни штанов, ни сапог подходящего размера в магазине не оказалось.
В темпе вальса мы понеслись на паром, времени оставалось в обрез. Но я всё-таки улучил момент, и сфотографировал на бегу ту самую мемориальную табличку «неизвестного писателя» о которой упоминал в самом начале нашего забега по Швеции.
Потом, дома, в Санкт-Петербурге, мне пришло в голову поближе рассмотреть свою добычу, и я не свалился тут же со стула только потому, что в тот момент сидел на диване!
Вычурная мемориальная табличка, похожая скорее на медальон, была посвящена вовсе не неизвестному писателю! Она висела на стене в честь знакомого каждому школьнику Карла Линнея! Шведского натуралиста, естествоиспытателя, «давшего имя» всему живому!


Итак, мы бежали по набережной на паром, и я, на ходу, пытал Вовку насчет его, такой неожиданной для нас ковбойской эскапады. Во-первых, я никак не мог понять, зачем ему этот костюм пастуха?! Во-вторых, почему покупать его надо было именно в Швеции? Вовкина физиономия расплывалась в хитрющей улыбке. Сначала он пытался отмалчиваться, но мой напор был силён и в конце-концов Вовка сдался. Всё так же хитро улыбаясь, он произнёс: « А ты думал, ради чего вся эта поездка затевалась? Только лишь ради того, чтобы привезти к шляпе остальное! В России и в Финляндии такого не достать, только здесь – в Стокгольме. Жаль только не всё удалось купить, это значит, ещё раз ездить придётся! Но даже то, что уже имеется, сейчас на пароме как одену, и ты увидишь, насколько это круто!»

Какой-то отрезок пути мы все шли молча, переваривая услышанное. Оказалось, что всё наше грандиозное путешествие за три моря, наполненное нешуточными испытаниями и ежесекундно грозящее опасностью быть съеденными дикими аборигенами, было задумано только ради посещения магазина ковбойской одежды! Чтобы вовкиной шляпе было не скучно в одиночестве!
Впрочем, мы были не в претензии и в принципе готовы к такому повороту. Каждый так или иначе получил ту часть своего удовольствия, которую желал получить выезжая из Санкт Петербурга. И то, что мы совместили приятное с полезным, не сделало это удовольствие хоть чуточку меньшим. К тому же мне стало очень любопытно, насколько же «круто» эта одежда будет смотреться на Вовке! В тесноте и суете магазина, определить процент «крутости» было невозможно.
В таких размышлениях, мы добежали, наконец, до рекламного бородача, у которого мне так хотелось сфотографироваться. При более пристальном разглядывании рекламы, выяснилось, что принадлежит эта художественная ценность фирме-телефонному оператору TELE2. И я просто не могу не обнародовать крайне полезную информацию об этой фирме. Правда, моя информация – секрет Полишенеля, то есть то, о чём и так знают все! Итак – фирма TELE2 принадлежит шведам! Какой отсюда напрашивается вывод? Сим-карта купленная в городе Питере превосходно работает в Швеции. И звонок в дом родной обходится процентов на 50 дешевле, чем услуги любого другого оператора. Надо только активировать симку, набрав 1+пинкод и определённым образом набрать номер телефона. Хау! Я всё сказал!


Щелчок фотоаппарата и мы побежали дальше по набережной, на причал Мариеллы.
Когда мы дошли до площади, по которой продолжали кружиться автобусы, на этот раз, доставляя пассажиров к парому, мне на глаза попался дорожный знак. Он был немного грустный и напоминал, что мы уже стоим на дороге ведущей домой.


Мы ворвались в вестибюль терминала, пронеслись по стеклянному коридору, протопали по палубе номер шесть и я, кинув сумку в каюту, выбрался на свежий воздух, посмотреть отплытие.
До отплытия оставалось ещё минут пятнадцать, поэтому я решил прогуляться на нос парома, посмотреть далеко ли простирается набережная. Поравнявшись с капитанским мостиком и взглянув вниз, я сначала не осознал, что я вижу! Около носовой части Мариеллы, прямо на причале стояла очередь легковых автомобилей, которые по одному трогались с места и исчезали где-то под моими ногами! Постепенно мной начала овладевать тихая паника! Оказывается, не только в корме у Мариеллы были здоровенные ворота! Носовой визир так же присутствовал, как и у злосчастного парома Эстония! Меня можно было уносить, желательно на берег, можно на сухой и холодный асфальт, всё равно куда, лишь бы там не было много воды!
Но было поздно! Последняя машина скрылась с моих глаз, палуба слегка задрожала, и ещё через несколько минут полоска воды между причалом и корпусом судна стала неумолимо расти. Пришлось взять себя в руки и заменять инстинктивные страхи соображениями логики. На самом деле, на машине ездить гораздо опаснее, чем плыть на любом пароходе или лететь на самолёте. И если подсчитать, сколько времени я рискую жизнью крутя баранку, то риск при плавании на пароме можно считать за величину немногим отличную от нуля!
Итак, душевное равновесие было слегка восстановлено, двигатели Мариеллы заработали и мы тронулись в путь!

(Пардон за не очень хорошее видео)
ВИДЕО

Надеюсь, это не конец?

Leona
Ой, забыл!

Продолжение продолжится...

Глава пятнадцатая.
Стихийное бедствие.

Я «торчал» на палубе! В переводе с современного на русский – наслаждался видами, открывавшимися с палубы парома.
А посмотреть было на что! С высокой палубы открывались интереснейшие виды, которые я упустил во время нашего прибытия в Стокгольм. Панорама самого города постепенно таяла, меняла очертания, уходила из жёлто-коричневого спектра в дымчатую синеву.


По краю гавани ещё тянулись симпатичные городские массивы. Вот, например небольшой микрорайон разноцветных «точек» или «высоток», как их называют москвичи.


Весьма симпатично, не правда ли?
Хотя попадались домики не такие «многоквартирные» и ещё более симпатичные, уступами сбегавшие к воде.


И среди всего этого жилого многообразия вдруг возникло непонятное строение, на жилой дом непохожее. Скорее похожее на производственное, по форме напоминающее крепость или готический собор, с вычурной башенкой, стрельчатыми окнами и покатыми крышами. Так строили в девятнадцатом веке, изощряясь в фантазии и стараясь приблизить чисто утилитарные здания к формам классических архитектурных шедевров. Сейчас здание реставрировали, поэтому впечатление слегка портили строительные леса и провалы в крыше.
Может быть, это здание когда-то исполняло роль солевого склада на пристани? На его фронтоне хорошо виднелась надпись, которую полностью мне перевести так и не удалось - Saltsjöqvarn




Рядом с «готическим собором» Saltsjöqvarn приютились жилые домики – мал-мала-меньше, как будто специально обрубленные, чтобы не загораживать вид тем домам, что сзади.


А через несколько мгновений, по правому борту воздвигся очередной дворец! То есть, если соляной склад-завод прикидывался собором, то дворцом прикидывался Госпиталь Данвиксхейм (Danvikshem)! Если я правильно понял, этот дворец является шведским аналогом нашего «дома престарелых». Комментарии, как говориться…






По левому борту промелькнул небольшой яхт-клуб. В устье связки понтонов, у которых стояли яхты, покачивался на волне поднимаемой нашим паромом, маленький катерок-маяк.


А чуть подальше, там, где кончались жилые кварталы небольших городков-спутников Стокгольма, в рядок выстроились… ни за что не догадаетесь, что именно.


Вроде бы просто симпатичные домики, которые могли бы с равным успехом оказаться как жилыми, так и промышленными корпусами.


Мне с большим трудом удалось разобрать надпись на фасаде - *varnen Tre Kronur. Причём я никак не мог понять, какая же первая буква в этом словосочетании, то ли О, то ли Q.


Какое отношение имеет к этому дому, точнее – череде домов, старый, очень старый дворец Три Короны, стоявший в Стокгольме на месте нынешнего Королевского дворца? Или может быть это место дислокации шведской хоккейной команды, Тре Кронур?
Я долго ломал себе голову и компьютер, пока, наконец, мне на помощь снова не пришел Google Earth. Дом назывался Kvarnen Tre Kronur! То бишь – Мельница Три Короны! И судя по здоровенным колоннам для муки, справа на общей фотографии, мельница была до сих пор действующая!
Вот здесь и проявились странные правила шведского языка. В словаре не было слова Qvarnen, зато было слово Kvarnen!Тогда – по аналогии и Saltsjöqvarn, тоже годиться на роль Солевой мельницы! Но, обратите внимание, что как раз Qvarn, а не Kvarn.
Я хоть и не знал тогда, что проплываю мимо пищевого комбината, но какими-то тайными фибрами души уловил-таки зов пищи. Есть захотелось очень. Нет даже очень-очень. Или даже очень-очень-очень сильно. Просто таки душераздирающе! И я, бросив съёмку, кинулся на добычу пропитания в каюту!
В каюте происходило мероприятие, которое в просторечии называется «примерка», а применяя высокий штиль – «подиум»! Вовка примерял обновки!
Вырядившись в новую чёрную как смоль рубашку с вычурным шейным шнурком, на котором висела застёжка украшенная синими каменьями, длинный, до пят, чёрный плащ, грозящий посрамить любого Чёрного Плаща, буде таковой появится на горизонте и, водрузив на голову свою шикарную шляпу-Путеводительницу, Вовка в мгновение ока превратился, то ли в американского президента на своём ранчо, то ли в переодетого короля на отдыхе! Эффект был потрясающий! И кому-какое дело, что эту одежду когда-то носили лишь наёмные пастухи, да грабители с большой дороги!
Однако, щеголять в обновках по парому было как-то не сподручно и к тому же было у нас ещё одно дело, которое надо было совершить безотлагательно – посетить паромный магазин Дьюти фри! И это надо было провернуть именно сейчас – другого времени на посещение магазина у нас не было.
До нашего ужина оставалось ещё часа два, и мне пришлось распрощаться со сладкой мыслью о небольшом чаепитии. Скрепя сердце и желудок, я потащился вслед за компанией в магазин.
Проходя по коридорам, поднимаясь на лифте и озирая посадочную палубу, я проникся ощущением, что с судном произошли какие-то перемены! Нет, паром был тот же самый, в интерьерах его палуб царил тот же блеск, и их форма осталась прежней. Изменилось содержимое! Вместо толп пенсионеров и им сочувствующих, в коридорах и на палубах, в барах и у игровых автоматов царила молодёжь! Молодёжь царила, вопила, пила, лежала на скамейках и просто бродила по палубам в поисках выпивки. В среднем, вся эта толпа возрастом была от восемнадцати до двадцати лет. Возраст колледжа! Когда «верхи» ещё не могут, но «низы» уже хотят! Само-собой, основным пристанищем стаи блуждающих беспризорников, стала наша палуба номер два. И кое-что мне подсказывало, что ночь, проведённая на одной палубе с этими коллежскими асессорами, будет весьма беспокойной.
Но пора была приниматься за дело. Не буду особенно распространяться о таком обязательном мероприятии, как посещение Duty Free, тем более, что сам магазин я уже описал в предыдущих главах. Скажу только лишь, что нам нужно было непременно купить, что-нибудь здесь, лишь для того, чтобы продлить наше пользование бонусной схемой Viking Line.
Мы, вслед за немногими оставшимися на пароме пенсионерами, по-прежнему осаждающими магазин, потолкались у витрин, как вдруг пол под нашими ногами слегка повело в сторону. Начиналась качка. Она не была пока сколько-нибудь серьёзной, но сложилось ощущение, что мы вышли в открытое море.
Однако, для того, чтобы купить задуманное, нам потребовалась тележка. Пара корзинок не смогла вместить всё, что мы набрали в восемь рук! Я пробрался к выходу, где стояли в ряд транспортные средства. Однако, к моему разочарованию, эти тележки оказались связанными друг с другом по принципу, описанному в предыдущем рассказе – «1евро=1тележка»! Мне срочно требовалось достать где-нибудь один евро или пятьдесят центов, чтобы освободить тележку. Как назло, ни я ни Вока не взяли с собой мелочи, а у Вики в кармане завалялись только шведские кроны, которые были через чур маленькие и не могли расцепить замок, как мы ни старались. Пришлось мне, как единственному не боящемуся лестниц, бежать в каюту за мелочью.
Как и ожидалось, у дверей лифта толпился народ, и ждать очереди можно было до посинения, поэтому я и рванул вниз по лестнице, чувствуя, что качка, похоже, усиливается! По моим ощущениям, начинался уже самый настоящий шторм! Земля положительно не хотела стоять ровно и каждые три-пять секунд норовила выскочить из-под ног.
Ворвавшись в каюту и распотрошив свои карманы, я схватил свою единственную монету в один евро и кинулся обратно в магазин!
Долго ли коротко ли, но навалив в тележку всякой всячины, мы выбрались из Дьюти фри, прямо с тележкой оккупировали лифт, так, что туда стало не протиснуться уже никому и спустились в каюту – разгружаться. Шторм всё нарастал и гружёная тележка, по дороге пыталась вести себя плохо, всячески сопротивлялась и танцевала румбу в ритме качки. Еще, слава Богу, что в лифте, от бешеного норова тележки нас спасал Вовка, всем телом навалившийся на четырёхколёсный агрегат.
Однако, мне надо было обязательно доставить тележку обратно наверх – ради спасения своего единственного евро!
Я дотолкал тележку по коридору к лифтовым дверям. Паром уже не просто качало, меня уже буквально било о стены! Пройти ровно, по прямой линии, стало абсолютно невозможно даже без тележки, а уж отягощённый этим сноровистым механизмом, я представлял из себя самое настоящее стихийное бедствие! По коридору, будто Мамай прошёл, оставив на его бархатистых стенах довольно глубокие зарубки! Надеюсь, что подобный ущерб включён в перечень ущербов возмещаемых страховой компанией!
Подошёл лифт. Я с трудом попал тележкой в широкие лифтовые двери и нажал кнопку шестого этажа. Для этого мне пришлось выпустить тележку из одной руки, и она как ртутная капля начала кататься по всему лифту. На следующем этаже лифт остановился и пожилая, модно одетая пара финнов важно, насколько позволяла качка, прошествовали в лифт. Хотя к тому времени я и восстановил контроль над тележкой, но назвать его полным постеснялся бы. Я стоял с правой стороны лифта в дальнем углу и держал эту дикую зверюгу за ручку. И когда паром качнуло влево, противоположная часть тележки помимо моей воли покатилась прямо в сторону финнов, стоявших у левой стены! Быстро перехватив тележку за середину, я, с большим трудом, предотвратил столкновение и пробормотав «Антеекси!» («Извините!»), встал спиной к своему «мустангу», постаравшись прижать его к стене всем своим весом! Тележка за моей спиной визжала и царапалась и злобно билась в стенки лифта, катаясь вместе со мной то в одну то в другую сторону, но для финской пары стала неопасной. Помню, финн разразился какой-то тирадой, судя по тону сочувствующей и подбадривающей одновременно, но я, занятый борьбой с тележкой не имел сил вслушиваться в его слова. Наконец, двери лифта открылись на нужном мне шестом этаже, и я буквально выкатился наружу, чуть не посшибав, словно кегли, стоявшую прямо у дверей компанию молодёжи!
Однако, нам оставалось до магазина каких-нибудь несколько метров! Мы с тележкой, по разным кривым напоминавшим синусоиду с косинусоидой добежали до ряда тележкиных товарок и я втолкнул злосчастный агрегат на место, попав на этот раз со снайперской точностью! Один раз полученное мастерство так просто не пропьёшь! Звякнула цепочка, щёлкнул замок и мне на ладонь упал мой драгоценный евро! Овчинка таки стоила выделки!
У меня ещё было время до начала ужина, а мне очень хотелось посмотреть, что творилось на улице. Поэтому, я спустился в каюту, хоть это и стало из-за ещё более усилившейся качки задачей очень сложной. До меня наконец-то начало доходить, для чего на судах стенки обивают очень мягкой на ощупь тканью! Эта «ощупь» чувствовалась теперь постоянно!
Мои спутники не решились выйти со мной на свежий воздух, сделав вид, что заняты медитацией и моральной подготовкой к ужину. Поэтому, схватив куртку, я в одиночестве поднялся на восьмую палубу и попытался открыть дверь по левому борту.
Это показалось сначала непосильной задачей! Стоило мне чуть-чуть приоткрыть дверь, и в образовавшуюся щель со свистом ворвался такой поток холодного воздуха, что у стоявших возле двери курильщиков разом погасли сигареты! Однако мне некогда было извиняться, я толкал и толкал дверь, испытывая буквально чудовищное сопротивление снаружи!
Наконец мне удалось приоткрыть дверь так, чтобы протиснуть наружу своё бренное тело. Вообще-то я боялся, что меня тут же сдует с палубы, но к моему удивлению, ветер на палубе был не настолько силён. Бешеный напор воздуха превратился из бездушной силы во вполне приемлемый, хоть и сильный ветер.
Как только я проскользнул в дверь, она, хлопнув пушечным выстрелом, закрылась, и я со страхом подумал, как же буду возвращаться обратно? Но паниковать было рановато.
Я сделал прыжок вперёд и вцепился в поручень! Качало по-прежнему преизрядно! Ветер завывал среди спасательных плотов и хлопал крепёжными лентами, стягивавшими брезент катеров на шлюпбалках. На чёрной воде, освещаемой только светом из иллюминаторов ниже по борту, пенились волны, и ветер бешено срывал с этих волн пенные шапки. Сверху, с большой высоты этот вид был вроде бы и не страшным, но волна, которая смогла раскачать такую громадину как Мариелла, маленькой не могла быть просто по определению!
Перебирая по поручню руками, я двинулся в обход палубы. Дошёл до конца, поднялся на палубу выше. Шатаясь как пьяный, пересёк палубу номер девять и снова спустился вниз уже по правому борту Мариеллы. И… мне на секунду показалось, что я оглох! С правого борта парома царила девственная тишина! Нет, конечно, качка никуда не девалась, но ветра здесь не было вовсе! Было такое ощущение, что он весь остался с той стороны!
Я прошёл до двери ведущей внутрь, открыл её абсолютно безо всякого усилия и поспешил в каюту, где меня уже заждались морально подготовленные к ужину спутники.


Следует продолжить...

Ждем-с!

Глава шестнадцатая.
Танец живота.


Опытные люди, понимающе улыбнуться при упоминании о таком, довольно распространённом столовском сервисе, как «шведский стол». Вся хитрость состоит в том, что посетителю предлагают набор разнообразных блюд, на выбор, в порядке самообслуживания – накладывай, ешь, накладывай и ешь снова и снова, пока, либо не кончится отведённое на питание время – один час, либо не треснет брюхо.
Мы были заранее предупреждены о коварстве этой формулы. Питаясь подобным образом очень трудно съесть много, тем более, что быстрое и неразборчивое поглощение пищи вызывает резкое и раннее чувство насыщения.
Но, как говаривал один мой знакомый директор столовой, ещё в советское время: «Не надо писать в кофе! Там повар ноги моет!» Мы были абсолютно уверены в том, что оставить ресторан без прибыли вполне в наших силах. Надо было только поднапрячься и успеть за час перепробовать все разносолы, до которых успеем дотянуться!
Поднявшись на седьмую, ресторанную палубу, мы оказались в толпе, весьма разношёрстной – тут были русские пары и финские и ещё Бог знает какие! И у каждого второго в руке виднелся небольшой листок бумаги – пропуск на «шведский стол».
На этом пропуске была напечатана схема расположения столиков в ресторане и указан именно тот столик, за которым и предстояло насыщаться голодному путешественнику.
Однако, схема висящая на стене была намного подробнее, чем её бумажный аналог, поэтому мы стали пристально её разглядывать. Планировка ресторана была проста и незатейлива. Квадратное помещение делилось на три части стеклянными стенами. В средней части извивались стойки, уставленные судками и противнями со всевозможной пищей, стопками чистых тарелок. Вдоль стенок – аппараты с напитками от молока до пива. Правая и левая части отводились собственно для принятия пищи. Там, причудливым орнаментом стояли столики с бокалами по числу заявленных посетителей.
На той же стене, у которой мы разглядывали схему ресторана, висел ещё один небольшой плакат. На русском языке. Ни на одном другом языке мира, включая урду и суахили, оно не дублировалось и звучало так: «У НАС НЕ ПРИНЯТО ВЫНОСИТЬ ЕДУ ИЗ РЕСТОРАНА!» У нас моментально сработало чувство протеста! Захотелось сделать, что-нибудь доброе, с истинно русским размахом - укатить из ресторана пару котлов с какой-нибудь кашей и накормить ею весь паром и окрестных чаек! Или напоить весь персонал ресторана их же вином до потери пульса. За их же счёт!
Мы уже начали строить планы, включавшие в себя смелые идеи по выносу пищи за пределы, как тут заметили, что качка почти совершенно прекратилась! Как будто кто-то на небесах дёрнул рубильник! Для нас это было настоящим облегчением и несколько упрощало процесс пережевывания.
Я не засёк того момента, когда двери предприятия общественного питания начали гостеприимно раскрываться. Но толпа вокруг, вдруг оживилась и подалась поближе к дверям.
Всё то время, пока все ждали открытия, мы стояли где-то в задних рядах! И я не знаю, честное слово не знаю, как нам вдруг удалось оказаться у этих стеклянных дверей первыми! Это действие, наверное, производится где-то на уровне подсознания, и подобная способность развивается в русском человеке путём долгих упорных тренировок! Невзирая на состояние и скученность толпы! Одно мысленное усилие и происходит мгновенная телепортация! И мы первые! Жалко, только в спорте эта способность не срабатывает! Никак! Наверное, у спортсменов она просто плохо развита! Наверное, им - богатым и знаменитым в очередях стоять не приходится.
Итак, мы первыми ворвались в ресторан, прошли в правую часть обеденного зала и оказались перед полной женщиной в униформе – нашей официанткой, главной обязанностью которой было сопроводить нас до нашего столика и потом собирать и уносить грязные тарелки.
Официантка подвела нас к столику на четверых, стоящему у самой стеклянной стены, и оставила в одиночестве. Мы похватали наши бокалы, выставленные заранее на стол, и побежали за напитками. Кто-то уже наливал себе пиво, кто-то сок. Я тоже нацедил бокал виноградного сока, водрузил его на наш стол и отправился за закусками.
Я, конечно, заранее обдумал тактику, то есть, что буду есть, пардон за тавтологию, чтобы и затолкать в себя максимальное количество разных блюд и не лопнуть от обжорства. И решил для себя, что лучшим выходом будет остановиться исключительно на рыбной диете. Стоит перепробовать все рыбные блюда, какие найдутся в ресторане, а уж потом думать, что же делать дальше, исходя из внутриполитической ситуации. Знал бы я, какую ношу беру на себя!
Я выскочил в центральный зал, схватил тарелку из стопки и пробежал вдоль стоек с судками и котлами, накладывая в тарелку солёной сёмги, солёного лосося, солёной горбуши и солёного чего-то ещё - совсем уж незнакомого и экзотического. Вернулся с добычей к столу, схватил вилку и взялся за дегустацию!
Солёная рыбка оказалась по большей части хороша, но моментально потребовала залить себя соком! Ведь как известно – рыбка посуху не ходит!
Когда дно тарелки показалось из под солёных завалов, я снова рванул к прилавкам и, схватив свежую тарелку начал наваливать на неё по небольшому кусочку всего рыбного, что попадалось на глаза. Жареная сёмга, жареный лосось, какая-то жареная жёлтая рыба типа «капитана», рыба в кляре, рыба печёная, рыба, рыба, рыба.. И, решив, что уже ничего не теряю и надо бы положить чего-нибудь смягчающего рыбный день, отыскал среди гарниров картошку нарезанную кубиками. Приволок всё это в обеденный зал и поставил тарелку на столик, вздрогнувший от такой тяжести.
Не могу сказать, что абсолютно все блюда были на недосягаемой высоте. Кое-какая рыба оказалась пересушенной во время жарки, кое-какая – безвкусной, на мой взгляд. И, наконец, картошка кубиками оказалась вовсе не картошкой. Скорее всего, это была кольраби!
Я помучился немного, поклевал этот, несомненно полезный овощ, и решил не гробить здоровье и поискать настоящий продукт.
С трудом встав из-за стола, я снова пошёл к гарнирам и принялся искать картошку. Странно, но у финнов картофель носит очень древнее имя. Имя божества, чей культ сравним по возрасту с древнеегипетскими культами Осириса и Исиды! Бога грома и молнии и заодно метеоритных камней – Перуна! Картофель у финнов так и называется – peruna, может быть потому, что финнам этот корнеплод, чем-то напоминает метеориты?
Итак, я мучился, пытаясь отыскать хоть немного картошки для своего организма, но ничего знакомого не находил. В растерянности, я подчерпнул из небольшого судка какой-то желтоватой массы с более светлыми вкраплениями и поплёлся на место.
Каково же было моё удивление, что то, что я зачерпнул наугад, и оказалось картошкой! Да какой! Это было нечто, что можно было бы предположительно назвать «Картофель тушёный в сливках», хотя наличие сливок - это только моё предположение. По моей шкале вкуса, блюдо было признано лучшим из горячих блюд на сегодняшний день!
Я за обе щёки умял картофель и собрался было идти за добавкой, но к своему изумлению, с трудом сумел оторваться от стула! На тарелке с жареной рыбой ещё оставалось порядочно непопробованного, но я уже раздулся как аэростат в стратосфере и почувствовал, что мне надо срочно принимать какие-то меры, чтобы хоть как-то продолжить званый обед и не упасть в грязь лицом! Пить хотелось зверски, а ничто так не утоляет жажду как огуречный рассол! К сожалению, на пароме рассола не держали, но я помнил, что, еще, будучи пьющим и иногда даже злоупотребляющим, спасался от жажды при похмелье холодным молоком! И охая, побрёл к аппарату, разливавшему молоко.
После первых глотков, жажда моя несколько ослабла, и я ещё немного постучал вилкой в тарелку, пробуя ещё один вид жареной рыбы, но это уже был предел. А ведь надо было ещё обязательно попробовать какой-нибудь десерт!
Помогая себе руками, я в очередной раз оторвался от стула и поплыл, изображая из себя рыбу фугу, к стойке с десертами.
Вопреки моим опасениям, разновидностей десертов было немного – два вида мороженого (белое и коричневое), три вида сдобы и сливочный пудинг. Роскошный белый, дрожащий на лёгком сквозняке пудинг! Который мне надо было непременно попробовать!
Я набрал мороженого, пудинга и небольшой кусок сдобы, налил ещё молока в бокал и поплёлся за наш столик.
Пудинг оказался очень вкусным, сдобу я попробовал и отложил до лучших времён, сосредоточившись на мороженом. Однако после первой же ложки мне начало стремительно плохеть! Молоко, которым я пытался запивать мороженое, камнем ложилось в желудок, моливший о пощаде! Я, пытаясь удержать вертикальное положение, вцепился руками в край стола и попытался сосредоточиться на чём-то ином, кроме воплей желудка. Удавалось это из рук вон плохо! Тогда я, наконец, решил обратить внимание, чем же заняты мои спутники? Перед Вовкой высилась вполне приличная гора грязных тарелок, а девчонки ковыряли мороженое, оказавшееся до приторности сладким.
Мне очень сильно хотелось где-нибудь прилечь, пожив живот отдельно от остального тела. Но в ресторане это, несомненно, восприняли бы как моветон, поэтому приходилось держаться, скрипя зубами, чтобы не уронить гусарскую честь!
Пять видов рыбы солёной, пять или шесть(из десяти) видов рыбы жареной, кольраби и картофель, мороженое, молоко и виноградный сок бились во мне пытаясь выбраться наружу, а поверх всей этой кучи подпрыгивал пудинг и норовил вцепиться мне в горло… изнутри.
Я с огромным трудом дождался, пока Вовка отставит от себя последнюю тарелку, из которой торчали то ли чьи-то ноги, то ли свиные рёбра. По округлившимся вовкиным глазам, было видно, что и он не особенно рад чувству сытого удовлетворения. Похоже и он испытывал те же самые чувства, что и я. Что же до Маринки с Викой, то им было легче нашего. Из-за обычного женского страха «излишнего веса», им удалось всё-таки сохранить остатки здоровья и не переусердствовать. Хотя и они говорили потом, что объелись изрядно.
К нашему стыду, покидали мы обитель обжорства одними из первых, не дождавшись команды «На выход!». Подпирая друг-друга плечом, чтобы не упасть, наша бригада объедал выползла из ресторана и, охая и отдуваясь на все лады, побрела к лифту.
Я плохо помню, как оказался в каюте на койке, весь путь вниз прошёл как в тумане. И слава Богу, что вовремя прекратилась качка, иначе последствия могли быть более ужасными!
Лёжа в полной прострации, я вполуха слушал Маринку, которой захотелось поплясать на дискотеке, Вику, которая с неохотой соглашалась Маринку сопровождать, Вовку, костерящего на чём свет стоит «проклятых кулинаров», виноватых в нашем обжорстве, и мне вдруг нестерпимо захотелось на свежий воздух! Я собрал все оставшиеся силы в кулак и этим кулаком опёрся о койку, помогая себе встать. Процедура вставания заняла, наверное, минут десять, но в конце-концов я преодолел земное тяготение, накинул куртку и выбрался в коридор. Бежать по лестнице на сей раз казалось самоубийственной задачей, поэтому я повернул в сторону лифта.
У лифтовых дверей сгрудилась любопытная компания молодых людей. Их было человек шесть, разной степени подпития. И, что самое интересное – все они были разной национальности! Я даже затрудняюсь определить, к какой стране относилась эта «команда молодости нашей»! Тут были и белые (от южан до скандинавов) и негр (пардон, но исторически так сложилось, что в русском языке слово «негр» не носит отрицательной эмоциональной окраски, так, что я считаю, все попытки подражать америкосам в их «афроамериканистости», чистой воды блажь! Для нас - бывших советских людей, любой негр – родная душа! Наливай!) и здоровенный китаец, точь в точь такой, какие сейчас живут в Америке.
Из всей этой весёлой компании, китаец оказался самым нестойким. Его валяло по всей площадке перед лифтом, а остальная команда мужественно его ловила, снова ставила стоймя и пыталась подпереть со всех сторон дружеским плечом! Подпереть представителя братского китайского народа, было практически невозможно, потому, что тот, размахивая руками, с чисто итальянской экспрессивностью, пытался высказать, всё, что у него наболело на душе, выскальзывал и, наклонясь в сторону Китая, толстой гипотенузой бежал искать свои катеты.
Наконец, лифт соизволил прибыть на нашу нижнюю палубу, его двери открылись, и китайца, за ноги – за руки закинули внутрь! Затем вся эта интернациональная бригада по спасению китайцев уставилась на меня, делая приглашающие жесты.
Опасаясь быть, в случае отказа, закинутым в лифт точно по такой же технологии, как и их круглолицый друг, я поспешил перешагнуть порог лифта и забился в угол.
Меня быстро приняли в коллектив, и пока мы добирались до ресторанного этажа, негр на английском языке популярно объяснял мне, что, дескать, с каждым бывает, пьют они не часто, но сейчас повод есть и т.п. Я же изо всех сил кивал, твердил «на чиста английском»: «Ноу проблем!» и зачем-то вышел вместе с ними на седьмой палубе, хотя мне надо было немного выше.
Однако, оказавшись в холле ресторана, я почувствовал прилив сил! Приключение в лифте, видимо подстегнуло пищеварительные процессы организма и чувство тотальной переполненности, хоть и не ушло совсем, но несколько притупилось.
Мне показалось, что я весенней ласточкой вспорхнул по ступенькам лестницы на восьмую палубу. Правда, только показалось. На свежий воздух я вывалился, тяжело отдуваясь и держась за живот. И только, отдышавшись и успокоившись, обратил внимание на странную красоту царившую вокруг меня.
Я стоял облокотясь на поручень и вглядывался в чернильную тьму. Она хоть и была непроглядна и густа, как ей и положено быть октябрьской ночью на Балтике, но небо надо мной было наполнено мириадами звёзд, а вода под моими ногами, искрилась редкой россыпью красных таинственных огоньков.
Красные огоньки были тем более загадочны, что висели они над водой в несколько рядов, будто бы совсем без опоры. Между теми, что находились выше всех, мерцали звёзды. Звёздная россыпь сияла, придавая черноте неба загадочную глубину и заставляла думать о вечном и неземном. О Боге и инопланетянах, о космосе и душе, о чём угодно, только бы подольше продлить наслаждение полётом сквозь темноту, от света к свету.
Дул ласковый, тёплый… удивительно теплый для этого времени года и ночной поры ветерок. Ночь ласкала, завораживала и обещала покой, обернувшись вдруг тихой и нежной, как будто час назад не выла разъярённой фурией, хлеща волнами в высокий стальной борт.
Не знаю, сколько часов простоял я, заворожённый всей этой красотой, не в силах уйти с палубы!
Говорят, что счастливые часов не наблюдают…

Еще будет?

Ну, а якжешь! Сейчас напишем...мммм....

Продолжим последовательно...

Глава семнадцатая.
Портрет «на фоне американца».

Я проснулся от того, что кто-то неопытный в нашей каюте играл на тубе. Некто дул и дул в тубу извлекая из инструмента звуки вовсе не музыкальные. Я перевернулся на спину, почувствовал, как внутри меня всё встало наперекосяк и вдруг понял, что же за звуки я слышу спросонок! Это была фуга Шлиппенбаха! Это работал бортовой унитаз!
Мои спутники, проснувшиеся раньше меня, бледные и не выспавшиеся после Праздника Объедал и танцев до упаду, наперегонки занимали очередь в туалет! Я поспешил присоединиться к хороводу и через некоторое время, мы с Вовкой, уже вполне бодрые и даже слегка позавтракавшие поднялись на седьмую палубу и уселись в кресла у большого иллюминатора. До прибытия в порт Хельсинки времени оставалось совсем немного, и мы с удовольствием любовались балтийскими волнами, освещёнными ярким солнцем.
Море выглядело пустынным, только изредка далеко-далеко на горизонте проплывала тень какого-нибудь сухогруза. Вокруг нас прохаживался народ, финская бабуля терзала игровой автомат, один из вчерашней компании моих лифтовых спутников нарезал круги по коридору, видимо ожидая, что произойдёт чудо и магазин или какой-нибудь бар откроется. Ожидания его были, конечно, тщетны. Утром, по прибытии в порт, по традиции на судах Viking Line не работает ничего полезного для здоровья. Поэтому, людям, не запасшимся заранее опохмелином, приходится очень тяжко. Однако, не думаю, что финны бывают настолько недальновидными, скорее всего этот парень просто выгуливал себя перед принятием очередной дозы облегчительного.
Кстати, пришла пора открыть небольшой секрет. Тот самый плакат, что я обнаружил на трамвайной остановке в Хельсинки, и где красовалась мадам или мадмуазель (пардон не разобрал с большого расстояния), поливавшая в свою сумочку как из брандспойта, изображал вовсе не несчастных пассажиров трамвая измученных качкой!
Он, во-первых, был рекламой сайта


чьё название переводится примерно как – «Пьяный – это полный кретин!», а во-вторых, служил предостережением плывущим на пароме в «пьяный рейс»! Что-то типа «Одумайтесь, люди! Сейчас вам хорошо, но что будет потом?» Вот и вся загадка. Уточню - чтобы зайти на сайт, нужно согласиться, что вам стукнуло кахдексантойста (18 лет), то есть поставить галочку в чекбокс, над которым есть надпись «Kyllä» – то есть «Да!»
Пока мы наблюдали за пробежками моего вчерашнего знакомца, настало время паковать вещи. Мы спустились в каюту, переоделись, слушая Вику и Маринку, наперебой рассказывавших об их ночных похождениях. Ни одна из наших женщин не были в полном восторге от дискотеки, через чур много пьяных, пусть и безопасных, но навязчивых, через чур маленькое помещение и т.д. и т. п. Впрочем, фурор им удалось-таки произвести – кроме них, русских женщин на плясках не оказалось, так, что успех у мужского населения был гарантирован.
Мы, как и по прибытии в Стокгольм, не почувствовали того момента, когда наша Мариелла коснулась причала, настолько нежным было это касание. И отсчитав по часам, показывавшим время Хельсинки: «Десять, девять, восемь, семь… три, два, один, ПУСК!», рванули из каюты.
Выйдя в коридор, и не найдя в нём не души, мы решили поначалу, что вся наличная толпа уже покинула паром. Каково же было наше разочарование, когда обнаружилось, что пассажиры просто-напросто сгрудились на выходе из прозрачного коридора, ведущего в посадочный терминал.
Женская часть нашей команды затерялась где-то в толпе, Вовка нервничал и злился раздосадованный задержкой, а я размышлял о том, что надо было бы посидеть в каюте ещё минут двадцать, тогда бы уж точно не надо было тащиться в чемоданно-людской массе мелкими шажками.
Правда, медленно но верно, мы всё-таки выползли на улицу, под яркое солнышко и окунулись в неожиданный холод. На улице было от силы градуса три-четыре и нам, разнежившимся в тепле парома, было очень зябко. Нам всем, за исключением Вовки.
Мой приятель переоделся в свой шикарный плащ и волшебную шляпу, что не только добавило ему королевской важности, но и защитило от несильного, но ледяного пронизывающего ветерка.


Мне, правда, было не до погоды и красот Хельсинки! Я, размахивая на бегу полиэтиленовыми пакетами, количество которых ничуть не уменьшилось со времени нашей посадки на паром два дня назад, припустил к стоянке, на которой ждала нас, как я был уверен - одинокая, заброшенная, напуганная, несчастная Нивка! Однако, когда я увидел свою ненаглядную, она оказалась в добром здравии, без следов косых взглядов на кузове и даже будто бы и не очень запылённая после почти двухдневного стояния!
Успокоенный и обрадованный, я позволил отцепить себя от машины и мы, уложив наши вещи в багажник, отправились погулять по Хельсинки.
Путь до центра столицы был не очень-то наполнен событиями, Мы прошли по безлюдной улице мимо коричневой гостиницы Марина, мимо других зданий, в рядок выстроившихся вдоль дороги, скорее всего, офисов и бизнес-центров. Названия улиц, наконец-то стали, по сравнению со шведскими, вполне простыми и удобочитаемыми, например - Kataianokanlaituri, по которой мы вышли на площадь-набережную перед дворцом президента.
Наверное, не было бы никакой площади у президентского дворца, если бы, не одна замечательная рыбка.
Из туристических проспектов, которые нам довелось полистать на пароме, мы выяснили, что в Хельсинки в октябре месяце, мы можем посетить «Праздник Салаки» или «Ярмарку Салаки», поэтому кое-кто из нашей компании рассчитывал, вдоволь наесться копчёной и солёной селёдки. Не сомневайтесь – это не опечатка. По-фински слово «силакка» (silakka) означает – салака, а салака – это всего лишь одна из разновидностей селёдки обитающая в Балтийском море! Есть у финнов и коротенькое слово «silli», что так же означает селёдку, но уже любую. Торговля салакой в дни больших уловов и объявление связанной c ней ярмарки ведёт свою историю из времён очень древних. В интернете я вычитал, что первые ярмарки проводились аж в 1545 в городе Выборге и Хельсинки получил это право отнюдь не сразу.
Могу сказать, что нам с этой точки зрения исключительно повезло, так как подобные ярмарки проводятся всего одну неделю в начале октября.
Чуть левее помещичьей усадьбы, ставшей в счастливую для себя минуту президентским дворцом, начинались ряды палаток, по всей видимости, находившихся там постоянно – торговали там, в основном одеждой. А немного далее виднелись несколько рядов палаток оранжевого цвета, вот они то и торговали рыбой!
Скорее всего, раньше, рыночная площадь располагалась чуть левее – на левой стороне бухты. Там, где сейчас кружится в хороводе трамвайное кольцо. Может быть, как раз на это место в уютную бухточку когда-то приплывали рыбаки для того, чтобы продать свой улов.
Усадьба какого-нибудь помещика или вельможи, а позже - Президентский дворец, нисколько не помешала торговле
. И никто из финских правителей не догадался снести и запретить этот базарчик, чтобы до чувствительного обоняния сановников не доносился «мерзкий» запах сырой рыбы.
Так они и остались сосуществовать – переселившийся ещё ближе ко дворцу рыночек, торгующий селёдкой; трёхэтажный дворец, притулившийся с краю площади; и, через пару таких же трёхэтажных домиков - здание на полголовы выше, но со шведским флагом на крыше!


Нынче был будний день – четверг, поэтому на рынке не чувствовалось особенно сильного оживления, хотя народу было предостаточно!
Мы вышли на площадь и как-то сразу оказались среди толпы. Пожалуй, не было ни единой палатки на рынке, у которой бы не толпился народ.


Мы отправились вслед за толпой, время от времени кидаясь из стороны в сторону, мы с Вовкой посмотреть на ценники, Маринка с Викой – схватить кусочек селёдки «на пробу», нанизанный на зубочистку. По вполне понятным причинам, мой организм всемерно сопротивлялся насилию солёной рыбой, как бы вкусна она не была! Была у меня надежда, попробовать её потом, по приезде на Родину, если бы… если бы не одно важное обстоятельство. Маленькая баночка селёдки кусочками, та, что в наших супер-гипер-минимаркетах продаётся рублей за сорок-пятьдесят, на Ярмарке Салаки стоила 7 евро! Это где-то 250 рублей!
Моя сука-жадность, притворявшаяся спящей, зашевелилась в своём логове, высунула оттуда свой длинный влажный нос, повела им во все стороны, принюхиваясь, и вдруг выкатила язык, красный такой, с ладонь! Дразнилась.
Правда иногда попадались и объявления о скидках. Если приглядеться, то справа от вовкиной спины на фотографии виден красный плакат, возвещающий о просто неимоверных скидках – 20 евро за пять банок! Это ещё куда ни шло, но нам абсолютно не нужны были пять банок селёдки, пусть и размером с чайное блюдце. Такой же точно порядок цен был и на копчушку, причём копчёной салаки было до обидного мало! Наверное, это и взвинтило цену! Хотя, может быть, снижение цен и завоз новой партии рыбы всё-таки планировались, но нам не повезло настолько, чтобы попасть на такой праздник жизни.
Может быть, для самих финнов эти цены совсем не кусачие? Но я обратил внимание, что людей покупающих, были считанные единицы. В основном посетители вели себя точно так же как и мы – бродили меж ларьков, приценивались, принюхивались, пробовали на зуб, отдыхали, сидя под зонтиками кафе-палаток.


Покупали же в основном овощи в соседних ларьках.
Мы тоже оторвались, наконец, от дегустации и прогулялись к ларькам с одеждой. Я присмотрел себе там бейсболку с надписью Finland за 12 евро, и кожаные перчатки для мамы за 36 евро и раздумывал, нужна мне эта бейсболка или не нужна? Подойдут ли маме перчатки или нет?
Жадность, наконец, выползла из своей норы и, вытянувшись всем телом, замахала хвостом, как колотушкой, преданно заглядывая в глаза.
Так, ничего и не решив, я отошёл к ожидавшей меня компании. Мы, прошли рынок насквозь, собираясь наведаться сюда ещё раз на обратном пути к машине. Вовка потянул нас направо от площади, вдоль улицы с большим бульваром в сторону универмага Стокманн (Stockmann).
И тут, произошла одна из встреч, которые запоминаются надолго, если не навсегда! Пересекая наш курс, по площади шла пара, которая бы выделилась из любой толпы, начиная с аборигенов Папуа-Новой Гвинеи и заканчивая жителями Бробдингнега!
Один из двоих, пожилой, высокий тип, метра два ростом, с приличным пивным брюшком, и широкими плечами атлета напоминал баскетболиста вышедшего на пенсию. Однако он казался просто карликом, по сравнению со своим спутником! Рядом с «баскетболистом» двигалась самая настоящая гора! Затрудняюсь даже приблизительно назвать его рост, но великан, широкий во всех отношениях, коротко стриженый и с висячими усами аля-Тарас Бульба, был на полторы головы выше своего немаленького спутника и внушал подлинный трепет и уважение!
Всю дорогу через площадь, увитую трамвайными рельсами, мимо фонтана Аманда, я оглядывался, пытаясь разглядеть над толпой эту пару, но, двигались они быстро, и я вскоре потерял их из вида.
К сожалению, сфотографировать великанов я не успел, точнее, просто напрочь забыл про фотоаппарат, во все глаза глядя на необычных прохожих.
Не сохранилось у меня и фотографий фонтана Havis Amanda, по той же причине. Поэтому, чтобы восстановить историческую справедливость придётся воспользоваться чужой фотографией.


Эта статуя русалки, созданная скульптором Вилле Вальгреном (Ville Vallgren) в Париже, была перевезена и установлена в столице Суоми в 1908 году. Девушка на чаше фонтана будто бы оглядывается, прощаясь с кем-то.
Всё оно, конечно хорошо, вот только название которое задумал скульптор – Русалка (Merenneito), не очень то прижилось в тогдашней Суоми. Шведы начали называть её Havis Amanda, что может означать «Морская Аманда». Финны, от них не отставая, величали фонтан – Haaviston Manta, что при некотором допущении может прозвучать как «Раненное Проклятие» (или «Сачок для Проклятий»). Постепенно, все остановились на шведском варианте, который для финна, опять же при большом желании, может быть похож на – «Очухавшаяся Аманда».
Сделав круг вокруг фонтана, наша компания перешла через дорогу, к домам по Pohjoiesplanadi. Перед нами был ещё один перекрёсток, который надо было перейти, чтобы продолжить путь к универмагу Stockmann и на этом перекрёстке я застрял на некоторое время.
Чуть в стороне от дороги, невысоко над землёй – на уровне второго этажа, какой-то финн мыл окна.


Стоя на площадке раздвижного подъёмника, парень старательно орудовал скребком, от которого скрип стоял по всей округе! Но, не сам скрип заставил меня замереть на месте. Сначала мне показалось, что на подъёмнике виднеется сооружение похожее на телефонную будку! «Вот здорово, - подумал я,- Наверное, это для того, чтобы рабочему было куда спрятаться, если вдруг хлынет ливень!» Однако, присмотревшись повнимательней, я обнаружил, что вся эта «будка», состоит из рам, только, что вынутых из оконных проёмов. По всей видимости, эти рамы открывались по какому-то нестандартному принципу, раз для их мытья приходилось снимать весь наружный ряд.


Пока я фотографировал, мои спутники успели порядочно углубиться в дебри Похъёйспланади, и мне пришлось догонять их вприпрыжку.
Народу на улице имени туманной Похъёлы, сумрачной Сариолы, или попросту Северного бульвара, было видимо – невидимо! В лучших традициях нашего Невского проспекта! Правда, обходилось без суеты и толкучки, немногочисленных туристов было сразу видно по диким глазам и стремительной походке, многочисленные же финны никуда не торопились, степенно вышагивая по своим делам. То, что был разгар рабочего дня, похоже, никого из них не смущало!


Кое-что, однако, слегка выделялось из общей картины. В пейзаже присутствовало чужеродное тело, резко контрастирующее с окружающей обстановкой.
На асфальте, на коленях стоял смуглолицый парень в красной куртке. Поставив перед собой бумажный стаканчик, нищий сидел, нервно поглядывая то в одну, то в другую сторону, как будто опасался кого-то. Проходя мимо мы заглянули в его стаканчик.
Конечно, там лежало несколько монеток, положенных для приманки, но пока мы могли наблюдать эту картину, ни один прохожий не положил туда ни цента! Не принято! В Суоми нищих нет!


Тут недалеко завопила сирена полицейской машины, парень схватил свой стаканчик и моментально растворился в толпе. Учёный, видимо!
Но, посмотреть полицейскую погоню нам не дали. Мы уже почти подошли к нашей цели – универмагу Stockmann, как откуда-то из-за угла вдруг выскочила странная пара – мужчина и женщина, сплошь укутанные в жёлтую дорожную униформу. В руках эта пара держала дорожные знаки, в просторечии называемые «Кирпич», а по правилам дорожного движения – «Проезд запрещён» и, исполняя чуть ли не балетные па, начала тыкать ими в прохожих. Кто-то останавливался, кто-то просто уворачивался и шёл дальше, мы же, непривычные к такого рода «танцам с веерами», остановились посмотреть.
Не прошло и пяти секунд, «танцоры дисков» не успели ещё как следует запыхаться, как из-за того же угла показалась и начала медленно выползать кормовая часть большого грузовика. Едущие по улице машины, подчиняясь сигналам «кирпичников» начали останавливаться, а грузовик, выехав задом на дорогу, завершил маневр и укатил куда-то по своим делам. И пока мы гуляли вокруг Стокманна, эта пара в униформе, таким же образом провожала грузовики и легковушки, выезжающие из грузовых ворот универмага. Думаю, что водители этих машин были не в претензии за подобную услугу.
Слившись с потоком людей, впадающим в высокие двери универмага, мы проникли внутрь и оказались там, куда стремились.
Вовка, ещё при входе в магазин, определил Вике и Маринке задачу – найти что-нибудь для себя. Однако такое решение оказалось опрометчивым. При виде товаров, вываленных горами в большие корзины, разложенных рядами по полкам и развешанных шеренгами по вешалкам у наших женщин разбежались глаза. Они, и мы, в след за ними, носились по разным этажам этого дворца торговли! Наши дамы рылись в корзинах, примеривали то и это, и мы не один раз заблудились в хитросплетениях лестниц! Бегом, бегом, бегом, покуда меня совсем не переклинило.
Я отстал от команды и потерялся в залежах электроинструмента и швейного приклада! До сих пор не пойму на одном этаже это было или я потерялся сразу на двух этажах?! Меня нашли, вытащили из кучи каких-то победитовых свёрл и швейных шпулек, которые мне были нужны как собаке пятое колесо и, слегка отряхнув, поставили на ноги!
Результаты нашего рейда можно было назвать разочаровывающими. Маринка, единственная купила себе небольшой рюкзачок для походов в институт, в остальном же, и Вика и Маринка никак не могли примирить между собой два враждующих лагеря – цену и качество. То, что в универмаге было более-менее доступно по цене, не удовлетворяло наших девушек фасоном, цветом, кроем, не знаю, чем ещё. То, что соответствовало всем этим критериям, стоило баснословно, заоблачно и просто через чур! Да и мы с Вовкой вносили некоторый сумбур в женские поиски, давая советы не вовремя и не к месту.
К слову сказать, нам с Вовкой вовсе не улыбалось постоянно торчать в женской части универмага. Мужиков здесь почти что не было! Зато женщин всяких размеров, фасонов и расцветок было столько, что у нас в самом скором времени начала кружиться голова! И как только мы убедились, что дамы целиком погрузились в поиски «чего бы надеть», мы улизнули на улицу, договорившись встретиться с ними у входа в Stockmann.
Стоя на крыльце универмага, мы с Вовкой беседовали о высоких материях, отдыхали душой после трудов праведных, наслаждаясь покоем, и через какое-то время начали замечать, что народ, проходящий мимо нас в Стокманн, как-то странно на нас реагирует.
Люди, особенно женщины с детьми, видя нас, стоящих в стороне от людского потока, делали шаг по направлению к нам, потом как-то замирали на месте, ощупывая взглядом наши персоны, и не обнаружив чего-то нам не ведомого, но очень важного, продолжали свой путь дальше, время от времени на нас оглядываясь.
Вовка, само-собой, продолжал щеголять в своём ковбойском костюме и шикарной шляпе, поэтому поначалу мы подумали, что его принимают за какое-то важное лицо. Но это никак не объясняло все особенности поведения прохожих. Особенно того, что поначалу люди направлялись вовсе не к Вовке, а… ко мне! Мы стали вслух гадать, чем же вызываем такое живое любопытство. По словам моего приятеля, нас принимали за американских шпионов, я же доказывал, что скорее всего за инопланетян, потому, что в отличие от Вовки, меня принять за американца может только Буратино, да и то, до того как над ним потрудился папа Карло. То есть - слепой, глухой и деревянный.
И размахивая руками, чтобы показать, на тарелке какой величины мы прилетели, я вдруг обнаружил, что у меня на запястье висит мой расчехлённый фотоаппарат, который так и проболтался у меня на руке всю дорогу, пока мы ходили по Стокманну! Вот тут-то картинка и начала складываться из разрозненных кусков в единое целое!
В своём роскошном американском плаще и шляпе, со шнурком, украшенным затейливой брошью на шее, в стетсоновской широкополой шляпе, на ступеньках универмага, мой друг выглядел киноактёром, нанятым администрацией для увеселения публики. А я, в тёплой серой куртке, с фотоаппаратом в руке, вполне годился на роль этакого серенького фотографа, устраивающего из обычной фотографии целое представление. Помните, что твориться у нас вокруг некоторых исторических и культурных мест? «Сфотографироваться с Петром Первым – 100 рублей, с Императрицей Екатериной – 100 рублей, если оптом, скидка двадцать процентов! Фотография с обезьяной – 300 рублей плюс 30 рублей на бананы дрессировщику!»
Вот только ценника на моей груди не видели жаждущие сфотографироваться в обществе yhdysvaltalainen (американца)! Поэтому и не решались подойти, поэтому и оглядывались, не висит ли таковой где-нибудь в сторонке! Я гарантирую, что за те двадцать минут, что мы простояли на крыльце, мы наделали бы штук пятнадцать фотографий и срубили бы нехилые бабки!
Однако, нашим планам по печатанию денег посредством фотопечати, бесцеремонно помешали наши дамы, вывалившиеся из магазина, но так ничего и не купившие.
Мы с сожалением вздохнули и отправились в обратный путь - к машине.

Продолжение следующему...

Глава восемнадцатая.
Стрелки Робин Гуда.

Обратный путь оказался чуть более долгим, чем путь в Stockmann. Мы, миновав рыбные развалы, направились в сторону палаток с одеждой, и я опять закружил вороном вокруг вешалки, на которой весели бейсболки и лотками с ворохом перчаток и рукавиц.
Моя жадность жалобно выла и скребла когтями, не давая сосредоточится. Я потратил немало усилий и времени, пытаясь успокоить нервное животное и в конце-концов мне просто надоело слушать этот жалобный вой! Тем более, что перчатки, на которые я положил глаз, понравились всем нашим женщинам, поэтому была маленькая и робкая надежда, что они понравятся и моей маме.


Что же касается бейсболки, то я всё ещё сомневался, в том, что она мне так уж необходима. Но, когда жалобный вой достиг апогея, изо всех сил цыкнув на жадность, пинками заставил её забиться подальше в конуру и купил то и другое, заплатив требуемую цену!
И, присоединился к своим спутникам, занятым деятельностью более сложной и созидательной – поиском зимней шапки для Вики!


Рынок нельзя было упрекнуть в отсутствии головных уборов, но это нисколько не облегчало нам задачу. Сотня шапок была перемерена каждая по пятьдесят раз,


и оказалась что любая шапка из этой сотни, либо «не шла» либо оказалась «велика-мала-не лезет», либо была слишком дорога. Мы стоически переносили все муки, связанные с примеркой, пока не убедились, что среди всего многообразия шапок, одна из них подходила Вике по всем критериям. За исключением цены! Ценник действительно был несколько велик для головного убора.
Мы пробежали пять или шесть кругов по рынку и в конце-концов остановились у одного из ларьков, стоящих ближе к заливу. Именно в этой палатке, сплошь увешанной шапками, висела та самая, на которую мы все положили глаз. Ларьком заведовала полная, постоянно улыбающаяся финка, к которой Вовка, не прибегая к помощи нашего штатного переводчика, обратился на английском: «What price?» (Какова цена?) Финка тоже по-английски назвала цену, которую уже называла нам несколько раз. Вовка изобразил на лице глубокие размышления и назвал цену, чуть ли не вполовину ниже запрошенной. К моему несказанному удивлению, улыбка на лице финской продавщицы нисколько не померкла! Она, не раздумывая ни секунды, согласно кивнула головой, и шапка под гром аплодисментов из зрительного зала, перешла в викины распростёртые объятия!
Я застыл, как громом поражённый! Моя жадность выбралась из своей конуры и завиляла хвостом, хитро поглядывая: «Что, хозяин? Не догадался поторговаться? Теперь мучайся!»
Не согласиться с вредным животным было невозможно – сделай я хотя бы попытку немного скинуть цену, хоть на английском, хоть на финском языке, глядишь, сэкономил бы евро-другой!
Я мог сколько угодно предаваться терзаниям, но сделанного не воротишь. Поэтому, мне оставалось лишь догнать своих спутников, и, стараясь жизнерадостно улыбаться, сопроводить их к нашей Нивке. Пора была прощаться с Хельсинки.
Стартовав два дня назад от Ваалимаа-Торфяновки, мы хотели исследовать другой маршрут, въехав в страну проживания через МАПП Брусничное или Нуйямаа.
Путь через более далёкий от Хельсинки пограничный пост, несомненно был на несколько десятков километров длиннее, но нас это остановить не могло – крутить, так крутить!
Но, на начальном этапе, наша дорога всё равно совпадала с той, по которой мы прибыли в столицу Финляндии.
Мы покрутили в обратную сторону по городу, выехали на дорогу Е18 в сторону Порвоо и понеслись к границе.
В принципе, дел в Суоми у нас практически не оставалось, хотя времени ещё было – целый вагон. Мы спокойно могли ещё пару часов погулять по Лаппеенранте, и не напрягаясь проехать через границу, забежав в по дороге в Дьюти фри. На четверых человек, у нас оставался ещё некоторый запас грузоподъёмности, если считать по 35 килограмм на человека (норма при прохождении таможни).
Была, правда, ещё одна проблема, которую мне хотелось решить до приезда в Лаппеенранту. Дело в том, что парковочные часы (parkikiekko), купленные нами когда-то, миллион лет назад, в городе Энонкоске, остались лежать в димкиной Шкоде.
И, чтобы каждый раз не думать и не переживать при выезде из Питера, взял я или забыл взять с собой столь необходимую вещь, нужно было приобрести ещё один экземпляр. Вовка так же загорелся идеей подобной покупки – раз он собрался ездить в Суоми самостоятельно, то и ему паркикиекко были необходимы.
Купить парковочные часы можно было на любой заправке, благо эти заправки иногда попадались по дороге.
Однако, остановиться на какой-нибудь их этих бензоколонок оказалось для меня почти нереально. Всякий раз, когда кто-нибудь из моих пассажиров кричал: «Вон-вон бензоколонка! Тормози!», тормозить было уже поздно. И мы опять с ветерком проскакивали мимо поворота, ведущего к затерянной в зелёных насаждениях топливной заправке.
В таком вот темпе мы пронеслись мимо города Порвоо (Porvoo), проскочили ещё то ли одну, то ли две заправки, и я решил, что на этом всё! Хватит растекаться мыслию по древу, надо обязательно что-нибудь сделать, чтобы у следующей бензоколонки затормозить!
Я сбросил газ, сбавил скорость километров до восьмидесяти в час и повысил внимание. Всё, как по правилам! И, когда в поле зрения показалась очередная отводная дорога, ведущая в еле виднеющиеся за пригорком домики бензоколонки, резко крутанул руля вправо! ПОПАЛ! Ура.
Мы подъехали к заправке, поставили машину на маленькую стояночку перед ней и вышли из машины. Заглянув в магазинчик при заправке, довольно-таки просторный, наполненный всякой околоавтомобильной чепухой, купили у молоденькой девушки-продавщицы пару парковочных часов и выбрались наружу.
Вовку потянуло размять ноги, всё-таки наша команда уже находились в дороге час, а то и полтора. И мы побрели вокруг бензоколонки, оставив наших девушек сторожить машину.
Небольшой пустырь вокруг бензоколонки, метров семьдесят в поперечнике, оправдывая своё название, был почти пуст – лишь кое-где виднелись островки из припаркованных машин. Вдали, на противоположной стороне полянки торчала какая-то сараюшка, около которой Вовка углядел стоявшие на стапелях катера. Катера – вовкина слабость и я дал ему уговорить себя сходить посмотреть.
Однако до катеров мы так и не дошли. Наша неспешная прогулка была прервана появлением автомобиля с российскими номерами, припарковавшегося недалеко от нас. Из этого авто выбралась пара мужчин и не спеша пошла нам наперерез, тихо о чём-то переговариваясь. Мы замерли, изображая заинтересованность здешними пейзажами, а мужики, продефилировав мимо, зашли за сетчатый заборчик справа от нас, заросший кустами и незамеченный нами ранее. И исчезли среди залежей поддонов, горками высившихся по разным углам огороженной площадки.
Нас это обстоятельство крайне заинтриговало! Куда могли податься наши соотечественники, как говориться «в чистом поле»? По нашим данным, кроме кустов, дальнего сарайчика с катерами, да бензоколонки, в округе не было ничего! И вообще, в радиусе многих километров на карте не наблюдалось сколько-нибудь крупного посёлка, не говоря уж о городах!
Катера оказались моментально забыты, и мы бросились вслед за соотечественниками в проход в заборе!
Шаг за шагом, мы осторожно продвигались внутрь огороженной территории и, заметив по левую руку стеклянные двери, сквозь которые пробивался свет, направились туда.
Каково же было наше изумление, когда проникнув внутрь помещения, мы оказались в самом настоящем универмаге! Поменьше наших питерских О’кеев, но более плотно набитом всевозможным товаром – от лыж до Кока-колы! ,
Мы понятия не имели, каким образом наши соотечественники прознали про универмаг, которого не было видно ни с дороги, ни с пустыря! Даже маленькой стрелки типа «универмаг вон там» не встретилось нам на дороге! И сами мы попали сюда абсолютно случайно!
Я тут же побежал подгонять машину с девушками поближе к дверям магазина, а Вовка остался бегать по залам и изучать ценники.
Когда я, во главе женского батальона прибыл Вовке на выручку, тот уже расхаживал по универмагу, как оказалось, носившему название «Робин Гуд», с видом победителя! Здесь было всё! Всё, что нам было нужно и по ценам, вполне приемлемым!
Битых три часа мы бегали, толкая перед собой тележки и набивая их всем, что попадалось на глаза. Моя жадность полузадушенно пискнув, сама забилась поглубже и старалась как можно меньше напоминать о себе.
Но, бегая от полок с продуктами, к вешалкам похожим на карусели с одеждой, и от корзин забитых зимними сапогами со стальными грунтозацепами к стеллажам с лопатами для огорода, я постоянно сталкивался с соотечественниками! Их (то есть нас) было тут всё время, постоянное количество! Одни приходили, другие уходили, но сунувшись в какой-нибудь укромный уголок, заваленный лыжными палками, я обязательно натыкался на очередного русского. Финны, попадавшие в «Робин Гуд» видимо по ошибке, косили на нас диким глазом и быстренько удирали подобру-поздорову, уворачиваясь от перегруженных тележек.
Когда, спустя три часа мы подкатили к кассе, и стали вываливать на ленту транспортёра добычу, мне показалось, что весь универмаг как-то сдулся, слегка усох. На полках с товаром проглядывали проплешины, вешалки-карусели тихо скрипели останавливаясь, а единственная девушка-финка, наблюдавшая за залом, грустно подбирала раскиданные по всему полу носки с надписью «скидка».
Запыхавшиеся и порядком уставшие, мы бестрепетно собрались было оплатить, но Вовке пришла в голову очередная гениальная идея! Маринка под его руководством поговорила с кассиром по-английски, откуда-то из подсобки выскочила ещё одна женщина и, рассовав все наши покупки по полиэтиленовым мешкам, моментально обклеила их скотчем с волшебной надписью TAX FREE! То есть до границы нам эти пакеты вскрывать не разрешалось под страхом моральных увечий и виртуальной казни через клавиатурное рукоприкладство. Но зато на границе была возможность вернуть часть денег за купленный товар в ларёчке под тем же названием – Tax Free!
Покидали мы стены универмага «Робин Гуд» с чувством полного удовлетворения.
Остаётся сказать, что добирались мы до Нуйямаа неожиданно долго. Дорога номер шесть, на которую мы свернули с Е18, сделалась узкой и забитой фурами, так, что приходилось тащиться подолгу за каждым длинномером. Тем более, что вскоре начало медленно но верно темнеть. Дорога номер шесть оказалась в этой части почти полностью лишена стояночек, обилие которых так поразило меня, когда мы ехали по этой же дороге, но в другую сторону от Лаппеенранты. Что же до самого города, заезжать туда было уже бессмысленно.
Признаюсь честно, обратная дорога вымотала меня до предела и когда мы, наконец, подъехали к Нуйямаа, по словам Вовки, на меня было больно смотреть.


ЭПИЛОГ.
Я остановил машину и заглушил двигатель. Часы показывали второй час ночи. Вовка со своими девчонками уже давно нежился в постельке, а мне пришлось ещё десяток километров гнать уставшую Нивку до стоянки. На одометре бортового компьютера светилась цифра восемьсот сорок километров. Чувствовалось, что машинка основательно вымоталась, отмахав такое расстояние и выкушав более восьмидесяти пяти литров бензина. Да и сам я устал просто зверски. Поэтому, ещё немного посидев за рулём, и собравшись с силами, я выбрался из кабины и потопал домой, прижимая к груди пакеты с покупками. Но ни усталость, ни обшарпанные стены домов и глубокие лужи у подъездов не могли развеять моего хорошего настроения.
Как же хорошо быть и вернуться!
Я возвращался домой, нагруженный не только заморскими товарами. Самым главным моим богатством, может быть единственным, которым всегда хочется поделиться с другими, были воспоминания и впечатления! И, конечно, сотня фотографий хранящихся на флешке в фотоаппарате.
Я чувствовал себя словно лидийский царь Крёз во дни величия и славы! Да, что там, Крёз! Все богатства нынешних нефтяных магнатов не стоили и одного только воспоминания о плохом и хорошем, о весёлом и грустном, о сбывшемся и несбывшемся из того, что сопровождало меня в моих путешествиях.
Домой я возвращался богатым как король! С надеждой на будущие приключения.
Засыпая на любимом диване, я улыбался. И снилось мне вещие сны…



05.02.2008



От автора:

На этом мы и заканчиваем цикл рассказов «Галопом по Европам». Спасибо всем долготерпеливым читателям за их нелёгкий и самоотверженный труд. И если кто-нибудь, прочитав эти рассказы, полюбит Скандинавию, как полюбил её я, то свою задачу я буду считать выполненной!
Хау!

Спасибо за класный рассказ

Спасибо.
Вот думаю состряпать бумажный вариант. Чтобы друзьям подарить. Обложку уже сварганил.