Галопом по Европам или На Ниве в Финляндию.

Глава вторая.
Снова вокруг да около.

Мы почти бегом вернулись к машине, не забыв сфотографироваться у музейчика со странным названием – Pitaja museo.


Пока мы грузились в машину, я всё гадал, что же за слово это такое – питяйя. На питейное заведение музей был непохож, на пыточную, в общем тоже. Не был он и похож на мельницу, несмотря на то, что недалеко от входа лежала пара каменных жерновов. А был этот домик больше всего похож на амбар. Обычный деревенский амбар. Хорошее место для музея, конечно, но о том, чему посвящён этот музей, оставалось непонятно.
И могу сказать, что оставалось непонятно довольно долго. Ни один словарь не давал мне ответа, что же означает pitaja, пока в руки мне не попал «Polyglossum Pro» - электронный словарь от издательства Бука. Там-то и выяснилось, что среди значений слова pitaja – есть понятие – «волость» или «церковный приход». Тут-то всё и встало на свои места – мусео оказался приходским музеем. То-есть – музеем посвящённым старинному быту общины Энонкоске.
Пока длились мои размышления, мы успели отмахать половину пути до Савонлинны. Странно, но ставшие уже привычными белые сенные круги, на полях стали стремительно исчезать. Там, где ещё вчера они красиво окаймляли посадки, царила пустота. Создавалось впечатление, что нас лишают какой-то важной детали финского пейзажа. Вместе с белыми кругами из Суоми уходило лето. И мы решили обязательно сфотографироваться на память рядом с одиноко лежащим яйцом Papilio Machaon Gigantius.


Ну и что, что на первый взгляд в этих полиэтиленовых коконах лежало лишь сено! Мы не были уверены, что глубже, под сеном не скрывается Нечто!
Вот за такими небольшими прыжками в сторону, мы и не заметили, как допрыгали до стояночной площади перед универмагом Призма - нашим ориентиром во всех странствиях. Мы ожидали, что, в отличие от прошлого раза, когда в Суоми царил Праздник Всех Лентяев, универмаг окажется открыт. Но не тут-то было!
На стоянке царила ничуть не меньшая пустота. По всей видимости, такой большой магазин не работает по воскресеньям вообще.
Что ж, для нас это было сигналом, что надо перестать метаться из стороны в сторону, и приняться, наконец, за реальное дело – поиск Олавинлинны – крепости, которую мы так и не увидели в прошлый приезд.
Димка восседал за рулём, подобно королю на выездном заседании ландстага. Я же, в качестве премьер-министра ютился по правую руку от королевской персоны, направляя нашу внешнюю политику в русло внешне-торговых и внутренне-экономических реалий. То есть, грубо говоря – как всегда, в качестве штурмана, с кучей карт на коленях.
Не скрою, что среди используемых мной лозунгов были и популистские. А среди экономических рычагов власти, проскальзывали тени теневой экономики. То есть, скачанные с Интернета карты, по которым мы ехали, продолжали оставаться для меня сплошным тёмным лесом, вследствии своей тотальной неинформативности.
Поэтому и получилось так, что, прежде всего, мы уехали абсолютно не туда, куда стремились. Просто я выбрал не ту дорогу. Как и положено порядочному премьер-министру.
Монарший гнев, по выяснении ошибочности направления внешней политики, был велик и праведен. Он возрос ещё более, когда, следуя моим указаниям, мы дважды пересекли свой же след, возвращаясь к площади перед Призмой. Это означало, что мы, как минимум, один раз могли вернуться более коротким путём, нежели ехали.
Приходилось начинать всё сначала.
Однако, до нас в конце-концов дошло, в чём была ошибка. Мимо стоянки у супермаркета проходила не одна, а целых две дороги, параллельно друг-другу! Первая – та дорога, по которой мы отправились в первый раз, и знакомая до боли дорога номер четырнадцать! Вот по дороге номер четырнадцать и надо было нам отправляться в путь! Именно это шоссе и вело в центральную часть города Савонлинна.
И мы навострили лыжи дальше на север.
Мне показалось, что ехали мы довольно долго, загибая всё левее и левее по кругу, пока перед нами не открылось замечательное зрелище – мы въезжали на мост! Этот мост между островами – лишенный привычных для питерцев вычурных украшений, выглядел очень лёгким, невесомым. И очень длинным, хоть и проехали мы его достаточно быстро. Но взгляд успел ухватить кучу подробностей – высоту моста над водой, не головокружительную, но впечатляющую. Железнодорожный мост, идущий наперерез нашему – автомобильному. Железная дорога, пробегая по этому мосту, ныряла в ущелье, такое узкое, что наверное пассажирам, в то время, как поезд проезжал сквозь это игольное ушко, давали команду одновременно выдохнуть, чтобы уменьшить занимаемую площадь.
И, наконец, среди россыпи островов вокруг нас, красовался один, на котором высились башни самой настоящей крепости – той самой, которую мы искали столько времени – Олавинлинна, она же – Олафсборг, она же – Нейшлот!


Вопя: «Вот она! Вот она!», мы срочно принялись искать место для стоянки, не заботясь о том, как долго нам придётся добираться до крепости пешком.
ВИДЕО

И, хотя у Димки были свои соображения на этот счёт, у его премьер-министра оказалось достаточно упорства и силы воли, чтобы повернуть королевские мысли в нужную сторону. Как всегда - не совсем правильную, но более простую в достижении.
Лакомство положено смаковать, поэтому и начать осмотр крепости хотелось издалека. Аб ово, remotioni так сказать…

Глава третья.
Взгляд издалека.
От стоянки, где мы оставили Шкоду, мы сперва отправились в сторону, прямо противоположную той, где высилась крепость. Можно было конечно пройти через городские кварталы, но нас опять потянуло в сторону помоек.
Мы прошли по дороге перекрытой старым, погнутым, в толстом слое краски разных возрастов, полосатым шлагбаумом и вдруг очутились в железнодорожном царстве.
Дорога, сворачивая налево, неожиданно вынырнула из-за домов и прямо перед нами, воздвигся железнодорожный мост! Тот самый, которым мы любовались проезжая по мосту автомобильному.
Вот они оба на фотографии -


Выкрашенное весёлой светлой краской, это чудо инженерной мысли казалось чем-то ажурно-невесомым. Вообще – эта манера финнов красить тяжёлые конструкции в светлые цвета, мне кажется абсолютно оправданной и крайне приятной для глаз и прочих органов чувств. В отличие от нашей – совковой привычки всё красить либо шаровой краской, либо защитной – зелёной. Я понимаю, конечно, что мосты – стратегические объекты, но не до такой же степени!
Но самое интересное, что на мосту, на пешеходной дорожке бегущей вдоль узенькой железнодорожной колеи, толпилась целая экскурсионная группа японцев. Туристы из страны Восходящего Солнца увлечённо щёлкали фотоаппаратами, снимая и сам мост во всех деталях, и шикарный вид на крепость. Несмотря на то, что снимать приходилось против солнца.


Мы присоединились к туристам, и тоже увлечённо защёлкали фотоаппаратом. Правда, сфотографировать мост поближе позабыли. Всё наше внимание было поглощено созерцанием крепости.
В конце-концов, фото-азарт в нас иссяк. Мы спустились от моста к озеру, и пошли потихоньку вдоль берега, к понтонам, по которым можно было попасть в Нейшлот.
Вдоль берега велись дорожные работы, высились кучи земли и стояла строительная техника.


А с правой стороны дороги выстроились в рядок частные дома вперемежку с небольшими гостиницами.


Вот недалеко от этого места, прямо за участком ремонтных работ, нас и поджидал сюрприз!
Мы спокойно шли, не торопясь, нога за ногу, беседуя о своём, о девичьем и оглядывая окрестности. Как вдруг поблизости, в двух шагах от нас, из озера выбрались две утки. И, отряхнувшись, уверенно направились прямо в нашу сторону, плотоядно покрякивая.
Мы, само-собой, немного ошалели от подобной наглости со стороны водоплавающих и приготовились защищаться от нападения. Я даже достал наше самое главное оружие – китайский зонтик от китайского же производителя.
Но утки вели себя исключительно мирно, и не пытались нас схватить за ногу и злобно пожрать. Хотя и впрямь хотели есть и искали в наших руках хлеб свой насущный. Жалко только, угостить их было абсолютно нечем.




Не дождавшись от нас ни крошки, утки неторопливо побрели вверх, к рядом стоящему дому. Видимо там и ожидало их привычное угощение.
Мы тоже отправились дальше по берегу, всё ближе и ближе подходя к крепости и всё более впечатляясь высотой и сохранностью её стен.


Вход в крепость в старину представлял собой дополнительные трудности для осаждающих. Чтобы попасть к воротам – главным и единственным, надо было миновать ещё один островок. Сейчас – в мирное время с берега на островок был перекинут деревянный мостик


А на этом маленьком островке расположился небольшой парк. Как и любой парк в Суоми ухоженный и чистый.
Мы оставили осмотр парка на закуску, тем более, что посмотреть было на что – справа и слева виднелись какие-то скульптуры или памятники. Но нас манила другая, гораздо более высокая цель. Макушка этой цели недвусмысленно выглядывала из-за деревьев – надвратная башня всё приближалась со скоростью нашей ходьбы.


С берега маленького паркового острова, к подножию башни, к воротам крепости вёл понтонный мост, наверное, младший брат того моста, который служил переправой в старину. Понтонные мосты имеют способность исчезать перед самым носом врага, заставляя того заниматься реквизицией лодок у местного населения или, в крайнем случае, изобретать плоты и другие плавсредства. А это – потеря времени для нападающих и очень нелишняя отсрочка для осаждённых. Поэтому такие мосты очень ценились у всех народов, защищающих крепостные стены. Хотя, по некоторым данным мост мог быть и подъёмным.


Итак, мы приблизились к цели почти вплотную, осталось сделать последний шаг, и войти в крепость, назвав нужный пароль при входе.


Вот тут-то и таилась одна загвоздка – мы с Димкой знали лишь один единственный пароль, помогающий при входах в крепости – Евро! Этот пароль до сих пор открывал самые разные двери, помогая проникнуть в любые труднодоступные места.
И тут, в крепости Олавинлинна, мы были в полной уверенности, что наш пароль сыграет свою роль как по маслу – достаточно пошуршать немного зеленью и похрустеть капустой, как пред нами откроются любые запертые ворота!
Поэтому, увидев застеклённую кассу, приютившуюся под сводами воротной арки, мы бодро направились к ней, готовясь шуршать и хрустеть. Прайс-лист, увиденный нами издалека, содержал одну единственную цифру – 10 евро.
Я смело взял протянутые Димкой дензнаки и сунул их в окошко: «Какси липпут, олка хювя!» (Два билета, пожалуйста!), ожидая увидеть обычную в таких случаях улыбку. Однако кассир – миловидная девушка вместо того, чтобы взять деньги, и выдать билеты, вдруг выдала мне длиннющую фразу на финском из которой не понял ни звука! Я просто застыл верстовым столбом, с глупой улыбкой остывающей на лице!
Видя мои затруднения, девушка повторила, то же самое на английском. Но мозг мой не воспринял ни слова из этой тирады. Даже Димка уловил в сказанной фразе слово “exibition” – выставка, но до меня так и не дошло ни слова. Тогда, несчастная кассир, сделав над собой видимое усилие, повторила то же самое на ломаном русском – что-то типа «Плата-будет-экскурсия!».
Я кивнул головой. Не знаю почему. Наверное, это уже просто привычка соглашаться со всем, чего я не понимаю. Я бы ещё долго стоял истуканом, переваривая сказанное, но, видимо у девушки в перечне знакомых языков не значился ни фарси ни древнеегипетский и она, оставив попытки вразумить меня, просто пробила на кассе два билета и передала нас с рук на руки высокому молодому человеку, по всей видимости, исполнявшему здесь должность распорядителя.
И вот, под предводительством этого молодого человека, мы почти бегом ринулись внутрь крепости, не понимая, куда нас тащат с такой скоростью, зачем, и что с нами будет…

Глава четвёртая.
Снизу вверх.

Мы бегом преодолели внутренний дворик крепости, пролетели через какой-то зал, с высокой статуей, проскакали мимо витрины магазина сувениров и оказались в маленьком зальчике битком набитом народом. Посредине зала, в центре толпы, рядом с миниатюрной моделью крепости под стеклянным колпаком, стояла непрерывно улыбающаяся женщина-экскурсовод. Опас (Opas) если по-фински.
Молодой человек, доставивший нас сюда вежливо с нами раскланялся и, посчитав свою миссию законченной, неожиданно исчез.
Сами того не желая, мы попали на самую настоящую экскурсию. И морально приготовились слушать и ничего не понимать. Мало ли для кого проводилась эта экскурсия. Тем более, что по соседству с нами, молодая мама, что-то усиленно внушала малолетнему отпрыску явно по-немецки.
Но, когда мы немного отдышались и пришли в себя, с удивлением услышали русскую речь. Это говорила экскурсовод, и говорила на очень приличном русском языке!
В тот момент, когда мы примкнули к экскурсии, видимо не очень давно начавшейся, речь как раз шла об истории крепости и её роли в истории мировой.
Крепость Нейшлот или Нюслотт была воздвигнута шведами как раз на тогдашней Шведско-русской границе. Эта граница, согласно мирному договору 1323 года, проходила через район Савонлинна и строить крепости в границах этого района было запрещено. Но, в те годы, впрочем, как и сейчас, любые мирные договоры не стоили и выеденного яйца. Поэтому шведы, ничтоже сумняшеся, начали в 1475 году, под предводительством Эрика Тотта, возводить на маленьком скалистом острове на озере Сайма большую деревянную, а впоследствии ставшую каменной крепость им. тов.Олафа. На русской, кстати территории. Мотивируя это тем, что «в наш каменный век, да на наших сирых окраинах - карты-де неточные… Давно б картографа того повесить надоть, да найти болезного не можем – бродит хдей-то, кроки снимает… »
Так и получилось, что самая представительная крепость Финляндии оказалась построена шведами, а перестроена потом много раз русскими, поскольку часто шведские постройки никакой критики не выдерживали и обрушивались от одной только критики.
Надо сказать, что немалую руку к хилости шведских сооружений, приложили коренные жители этих мест – финны. Саботаж на стройке творился просто немыслимый. Сейчас часто встречаются домыслы, что, дескать, этот саботаж был специально подстроен развед-службами Кремля. Однако, стоит принять во внимание тот факт, что вряд ли в этой дикой глуши Московское или Новгородское княжество держало своих эмиссаров. А так же факт, что карело-финскому населению не могло нравиться отношение шведов, искоренявших у «чухонцев» национальное самосознание. Если дополнить эти факты, тем соображением, что до Савонлинны, даже из Новгорода «ехать одиннадцатым номером», то бишь - пешкодралом можно целый месяц, неся донесение, то становится ясно, что «Рука Москвы» в те годы ещё не дотягивалась «до самых до окраин», и сами финны из двух зол предпочли меньшее – присутствие русских на своей территории.
Что ж, если уж и была «рука Москвы» в Суоми, то это была «рука» созидательная. За годы владения Финляндией, русские построили очень многое из того, что теперь с полным правом принадлежит финнам.
И очень часто, к этому строительству прикладывали руку люди знаменитые.
Угадайте с трёх раз, кто участвовал в перестройке нашей крепости в середине восемнадцатого века? Ну, конечно же, вездесущий Александр Васильевич Суворов!
Так, что крепостные стены до наших дней всё-таки достояли! И достояли в очень неплохом состоянии, даже, несмотря на последствия двух очень сильных пожаров, в результате которых сооружение было заброшено на долгие годы.
Целость стен этого оборонительного сооружения, ещё объяснялась тем, что крепость ни разу не подвергалась настоящему артиллерийскому обстрелу. И хоть и крепость была осаждаема несколько раз, но в основном переходила из рук в руки вследствие подписания мирных договоров.
Рушились одни башни, строились другие, вот так и росла крепость-остров, отмечая этапы истории сменой названий – Нейшлот – Олафсборг – Олавинлинна.


Экскурсовод закончила свой рассказ, позволив людям немного расслабиться и осмотреться. Мы с изумлением слушали, как экскурсанты принялись переговариваться между собой на смеси немецкого и русского.
Жалко, что я постеснялся поинтересоваться, кто же они такие – иностранцы, говорящие по-немецки, для которых устраивается экскурсия на русском языке? Может быть, это на самом деле были русские немцы? Может быть, это были загадочные ингерманландцы, о которых в Питере никто ничего не знает, кроме того, что они есть, существуют и живут рядом с нами? Однако ни на финский, ни на вепсский, их язык не был похож. Может быть, мы слышали карельский? Сомнительно, однако.
Пусть мы и не понимали, о чём переговариваются люди вокруг, но мы все тут были иностранцами - улкомаалайнен (ulkomaalainen) и это нас немного роднило.



Димка без устали фотографировал интерьеры, почти не отрываясь от видоискателя.


И вот, когда все немного отдохнули от чрезмерного напряжения, в котором пребывали во время вступительной речи, нас повели дальше. Точнее – дальше и выше.
Мы то топали по ступенькам,


то взбирались по крутым винтовым лестницам, вившимся в таких узких отверстиях, что казалось - из них рискуешь вылезти на свет божий, закрученным в форме штопора!




В нескольких местах в стенах темнели отверстия, ведущие куда-то во мрак. Эти проходы были лишены дверей, но в проёмах стояли бдительные молодые девушки в белых рубашках, вежливо отгонявшие особо любопытных от этих загадочных и поэтому нестерпимо манящих коридоров.
В целом же, всё это место производило достаточно приятное впечатление. Коридор, по которому мы шли, был довольно светлым из-за прорубленных в стене окошек, сухим и чистым.


Пару раз, в этом длинном, узком и перекрученном проходе попадались ниши, в которых явно раньше таились засады защитников крепости, а теперь хранилась мебель и обогреватели.


Дальше, мы с изумлением обнаружили, что параллельно нашему коридору, в стене идёт ещё один проход, то же готовый стать для нападающих очень неплохим сюрпризом.


Вообще, в этой крепости чья-то военная смекалка работала на полную мощь! Достаточно было выйти на открытую галерею и представить себе, как сражались или собирались сражаться воины, стоя на этой каменной галерее, когда в старину она была вовсе лишена перил.


Причём, в случае неудачного парада (атака в фехтовании) на обледеневших камнях галереи, нападающий рисковал получить рипост (контратака) сверху-вниз (защитники располагались чуть выше нападавших) и совершить незабываемый полёт вниз, на каменные плиты внутреннего двора, с высоты, не оставляющей надежды.


По этой опасной галерее мы вошли в самую высокую башню Олавинлинны, названную Kellotorni (Колокольная или Часовая башня), по преданию, на этой башне когда-то были установлены то ли часы, то ли колокола. То ли, то и другое вместе взятое.
Хотя, эту башню надо было бы назвать Сигнальной (Hälytäätorni). Поскольку, через несколько шагов по внутреннему коридору,


нам попалось окошко, в котором торчала самая настоящая сигнальная пушка, в целости и сохранности дожившая до наших дней.


Постепенно внутренний коридор начал становиться более цивилизованным, оштукатуренным, появились современные распорки в виде двутавровых балок, установленные видимо при реставрации.


Мы поднимались всё выше и выше по Часовой башне, иногда заходя во внутренние помещения. В основном они были пустоватыми, но уютными и довольно обширными, способными вместить немалое количество людей.
Смысл этой башни во время осады выяснился буквально через пару минут, когда после очередной остановки и рассказа экскурсовода, мы очутились в самой верхней комнате башни.
Оказывается, во время осады, в нижних комнатах помещался отряд солдат, специально откомандированных для охраны башни, затем начальство, не имеющее желания сражаться и, наконец, наверху, в оборудованной по последнему слову техники комнате, содержалось самое драгоценное – дамы осаждённых. Я намеренно не стал употреблять более общее слово «женщины», поскольку женщины, принадлежащие к крестьянскому или посадскому сословию, вряд ли сюда допускались, а ютились среди повозок в большом дворе крепости. Здесь же, в башенном будуаре, пережидали осаду великосветские дамы.


Пол был, несомненно, застелен шкурами, из которых до наших времён не дожила ни единая. Впрочем, нынешние хозяева крепости опять начинают собирать козлиные шкуры для экспозиции. Почему именно козлиные? Наверное, потому, что в наше время козлов больше.


Однако, наличием шкур понятие «VIP-сервис» и «технический прогресс» не ограничивалось. В окнах этой комнаты были установлены самые настоящие застеклённые рамы! В то время, как большинство жителей не только крепости, но и всего города Лаппеенранта, обходились бычьими пузырями в окнах или вовсе волоковыми оконцами (проём под потолком для выхода дыма, когда топят «по чёрному»), то женское отделение Келлоторни хвасталось стеклом в узких свинцовых переплётах.
Раньше, мне то и дело попадались в книгах упоминания про эти свинцовые переплёты. Но представлял я их себе обычными рамами, жутко тяжёлыми из-за своей свинцовой сущности. И вдруг оказалось, что такие окошки скорее напоминают витражи, составленные из маленьких ромбиков.


Полоски свинца, конечно, добавляли раме веса, но этот вес был несущественен, поскольку переплёты всегда были наглухо вмурованы в стену и не открывались.
Следующим техническим новшеством и предметом гордости финнов оказался почти настоящий ватерклозет, созданный задолго до того, как первые туалеты подобного рода получили в Финляндии распространение.


На этой возвышенной ноте мы и закончили осмотр верхней комнаты и поползли ещё выше – на самый верх – на смотровую площадку.


Когда-то над этой площадкой вовсе не было крыши и несчастным часовым, наблюдавшим за окрестностями, приходилось прятаться от ветра за каменными зубцами. Несмотря на то, что проделанные в этих зубцах бойницы создавали дополнительную тягу.
Но, в последние годы правления русских в этих краях, крепостное начальство повелело накрыть башни деревянной кровлей, которая и простояла до наших дней.
И вместе с тем, башня, после этого дополнения выросла ещё на несколько метров. Стало возможным через люк в крыше, подняться вообще на самую верхотуру! И, аки птах небесной, озирати веси суомесския!
Восторгу нашему, при виде этого люка, не было предела. Появилась великолепная возможность воспарить над обыденностью и обозреть Савонлинну с самой верхней точки! Выше которой в городе вряд ли что найдётся.


Однако как мы не пытались вскарабкаться на плечи друг к другу, до коротенькой лесенки, ведущей в люк, было не достать.
Вскорости экскурсовод положила конец нашим попыткам, пригласив следовать далее. На этот раз – вниз.


Комментарии к схеме крепости Олавинлинна:
1 – Главная крепость
2 – Старая крепость
3 – Часовая башня (башня Девы Марии)
4 – Церковная башня (башня Святого Олафа)
5 – Башня имени Нильса Кьяла (Nils Kijl)
6 – Толстый бастион (Толстая башня)
7 – фундамент башни святого Эрика
8 – Бастион Часовой башни (полубастион)
9 – Надвратное укрепление (куртина)
10 – Бастион водных ворот
11 – Куртина
12 – Бастион малых ворот
13 – Суворовские старые укрепления.
14 – Открытая галерея.
15 – Главный зал
16 – Казармы

Глава пятая.
Сверху вниз.

После опасности подхватить горную болезнь на высотах Часовой башни, мы подверглись новой опасности – получить ещё один приступ клаустрофобии. Мы опять поползли по узкой винтовой лестнице, штопором ввинчиваясь в каменные норы Олавинлинны.


Чтобы не дать собственной голове закружиться в свистопляске этого серпантина и не оступиться, приходилось тщательно смотреть себе под ноги. Однако и этот вид не вызывал особенного прилива нежных чувств. Хорошо тому, кто тренируется на такой полосе препятствий с детства каждый день. Однако и ему будет легче преодолеть все эти бесконечные повороты налево, только если он станет скособоченным на один бок и отрастит правую ногу длиннее левой.


Но, в конце-концов, к радости экскурсовода и к нашему великому сожалению, мы все спустились вниз в целости и сохранности, без травм и ушибов.
Пройдя ещё некоторое время под сводами из дикого камня, мы вдруг оказались в другой башне, носящей название – Церковная (Kirkkotorni). И имя это ей досталось тоже не спроста – в её помещениях, во время владычества шведов, устраивалась лютеранская церковь - кирка.
Православные никогда не использовали эту комнату в качестве храма и молились несколькими этажами ниже – в помещении более близком ко входу в крепость и более просторном.
В небольшом же помещении кирки обстановка не была избыточной – несколько рядов стульев, деревянное распятие и маленький орган. Похоже, самый маленький из тех, что бытовали в Финляндии в то время. Само-собой, сейчас ничто из вышеперечисленного, за исключением, пожалуй, органа, не принадлежало прошлым столетиям. Только этот представитель семейства пневматических клавишных, да настенная роспись, еле-еле видная под толстыми слоями побелки, давали некоторое представление о том, что за действо здесь проходило.


В углу зала, напротив распятия виднелось отверстие, через которое недопущенные до литургии (вроде православных оглашенных), могли наблюдать за тем, что творилось в зале.
Что же касается собственно распятия, оно было выполнено из дерева очень тщательно и с большим искусством, создавая сильное впечатление. Экскурсовод, конечно называла фамилию скульптора, но я так её и не запомнил. Подозреваю, что это была работа Роберта Бремерина (Robert Bremerin), но это только предположение.


Умиротворённые и притихшие, наши спутники, вышли, наконец, из кирки и вся наша толпа ринулась в места более расположенные к удовлетворению потребностей тела, нежели духа.
Мы оказались в Королевском зале!
Предназначение этого зала – принимать его величество, буде венценосная персона соизволит посетить сей уголок. Подобные залы, высочайшим указом создавались во всякой крепости и замке, дабы королю было где преклонить голову, то есть «задать храпака» и откушать чего Бог послал, то бишь набить своё толстое брюхо.


Однако, Королевскому залу в Олавинлинне не повезло. По полу его так и никогда не ступала королевская нога. Тем не менее, зал оказался очень полезен для персон, не принадлежащих к венценосным особам. Такой большой зал, в долгие зимние вечера, просто обязан был стать местом всеобщего сбора и посиделок-выпивалок. Дело в том, что этот зал был оборудован шикарной системой отопления.
В торце зала, на правой части стены, зияло большое отверстие.


И вело это отверстие вниз, в кухню, где пекли, варили и жалили пищу на весь гарнизон. Но каменная труба, которая соединяла зал с кухней, вовсе не была мусоропроводом. Это была система центрального отопления. Жар из кухни шёл напрямую в этот зал. Возможно даже со всеми запахами, присущими общепиту. А, поскольку еды готовилось не на одну сотню человек, то и тепла хватало с избытком для того, чтобы нормально посидеть – попить пивка, пока не остынут под утро кухонные печи.
Мы сидели рядком на боковых скамейках, уподобляясь гражданам не самого высокого сословия, именно там и размещавшихся на военных советах и пирах и внимательно слушали экскурсовода.
По словам нашей хозяйки, в Королевском зале и сейчас проводятся пиршества, свадьбы и банкеты. Думаю, что такой подарок для русских молодожёнов – свадьба, раз – за границей, два – в старинной крепости, три – в Королевском зале, был бы замечательным и незабываемым подарком.
Правда есть одно но. Сотне человек, которые должны присутствовать в качестве гостей пришлось бы выправлять паспорта и визы. Однако кто знает, может быть, кто-нибудь из «новых русских» и соблазниться на такую перспективу? В этом нет ничего невозможного!
И снова дрогнет старинная крепость от широты российской души!
Пока же, мы из Королевского зала, спустились ещё ниже, и оказались там, где бежали бегом, догоняя экскурсию. В самом высоком, в настоящее время, зале крепости. Ранее, этот зал был чуток пониже, ограниченный вторым этажом, от которого остались только воспоминания и заделанные проёмы входов-выходов.


Экскурсия понемногу подходила к концу. Напоследок, наша улыбчивая экскурсовод, пригласила нас в крюйт-камеру. Это помещение, в просторечии называвшееся пороховым погребом, являлось самым ценным, тщательно охраняемым местом крепости. Даже более тщательно, чем женская комната наверху Часовой башни. И вёл туда в старину, только один-единственный люк в потолке.
Для нас же, слава Богу сделали небольшую поблажку и лезть в люк в десятке метров от пола нам не пришлось. Специально для нас, на уровне пола проделали вполне нормальную дверь, сквозь которую нам и удалось попасть во взрывоопасное царство пороха и селитры.


С любопытством рассматривали мы странный нарост на полу порохового погреба, воображая, что видим остатки пороха, спёкшегося в непробиваемую массу. Однако это была лишь игра воображения – из пола торчал лишь кусок дикой скалы, необработанный строителями. И ни крошки пороха!


Чуть обиженные на отсутствие взрывчатых веществ, которые можно было бы унести в качестве сувенира, но довольные и насыщенные обильной информацией, мы распрощались с нашим экскурсоводом и были отпущены восвояси.

Глава шестая.
В свободном полёте.

Предоставленные сами себе, мы собрались порыскать по углам крепости, и, может быть, отыскать, что-либо такое, что не попало в долгий рассказ экскурсовода. Например, вот такую скульптуру, приютившуюся в уголке Главного зала


Нас, конечно больше тянуло наружу – поползать по тем местам, которые мы видели сверху. Но, выйдя на улицу из каменных лабиринтов, обнаружили, что оказались во власти стихии. В крепостных стенах гулял холодный ветер. Он, то затихал, давая пару мгновений передышки, то вдруг налетал зябкими порывами, завывая в бойницах куртин и норовя простудить, выдув из-под тонких курток остатки тепла.


Вся группа экскурсантов давно разбежалась по автобусам, но нам – птицам свободного полёта предоставлялась великолепная возможность убить ноги гуляя по крепости, замёрзнуть, оголодать, свалиться в холодные волны озера, да, в конце-концов просто сломать себе шею, упав с верхушки какой-нибудь башни. Лепота!
К тому же, как мы уже начали догадываться, десять евро стоил не проход в крепость, а именно экскурсионные услуги. Пройти сюда мы могли бы и бесплатно, но тогда получили бы гораздо меньше информации и удовольствия. Так, что о потраченных двадцати евро мы не жалели, стараясь получить за эти деньги как можно больше впечатлений.
Сфотографировавшись у бойниц куртины, наша доблестная исследовательская группа в составе меня и Димки, отправилась далее, по периметру стен.


И, почти сразу мы наткнулись на очень интересный экспонат, служивший когда-то чуть ли не самым главным оплотом крепости! Это были остатки башни Святого Эрика, рухнувшей ещё в незапамятные времена. Бывший символ шведского могущества, в суворовское время, служил источником воды. Не знаю, упоминал ли я о том, что одной из непременных забот Суворова в крепостях Суоми, было устройство колодцев. Так вот это был один из них. Скорее, конечно не колодец, а бассейн – хранилище воды для потенциальных осаждённых.


При мысли о воде, в нас вдруг проснулись вполне человеческие инстинкты и потребности. Мы уже немало времени провели в крепости, переполнились чувствами и нам захотелось навестить местный туалет.
В этом рассказе не раз уж упоминается о «местах ретирад», как говорили в старину, но уж что тут поделаешь, из песни слова не выкинешь! Тем более, когда эта песня постепенно норовит превратиться в лебединую - то есть в шипение, которое издает «организм» сквозь сжатые зубы, в попытках удержать в себе всё, что там накопилось.
Бежать наверх Часовой башни, в место дислокации главного ватерклозета страны не хотелось, да и навряд ли бы нас поняли местные сотрудники охраны, пожелай мы им воспользоваться. Да ещё помнили мы одну простую вещь про этот туалет – он был женским. Поэтому, отказавшись от подобной мысли, мы бросились вниз по лестнице, руководствуясь развешанными на каждом шагу указателями.
И сделали абсолютно правильно, поскольку ровно через пять секунд оказались в месте, из которого долго не хотелось уходить.
Крепостной туалет в Олавинлинне, дополнял экспозицию, расположившись в каком-то потайном ходе. Он сохранял в себе тот антураж крепости, который сопровождал нас всё время, пока длилась экскурсия, но был не по-средневековому технологичен и чист.


Вдоволь налюбовавшись интерьером, мы вышли из «ретирадника» и тут же наткнулись на другой потайной ход,


который вывел нас прямиком к самой большой площади Олавинлинны.
Эта площадь, для многих людей имеет символическое, и даже сакральное значение. На ней многие знаменитости добивались высот успеха, а некоторые даже получили путёвку в жизнь. Что считается прямо-таки верхом удачи!
Это место, уже многие годы собирает лучших представителей оперного искусства и десятки тысяч зрителей. Это площадь Оперы!


Жалко, что финны сами это место так не называют. Это для них просто «место проведения оперного фестиваля»(Oopperajuhlat). А как бы звучало это название, перекликаясь с Площадью Оперы в Париже или Копенгагене. По-фински - Oopperatori!
Правда на данный момент, это место вовсе не напоминало обиталище муз. Скорее строительную площадку.
Под огромной крышей, похожей на шатёр цирка-шапито, творился натуральный кавардак. От рядов сидений для зрителей, некогда возвышавшихся в несколько ярусов, остались одни воспоминания, да металлические остовы. Сцена растаяла как дым, и в крепости осталась одна лишь акустика, столь ценимая оперными певцами. Не та акустика, которую мы держим дома – колонки, сабвуферы и прочие усилители с ресиверами, а натуральная, природная, порождающая чистое эхо в каменных стенах.


Вдоволь налюбовавшись на останки прежнего великолепия, мы начали снова карабкаться на крепостные стены, причём именно карабкаться, уподобляясь альпинистам на горных склонах, ибо крутизна нас ждала нешуточная. Ведь подняться на стену Толстого бастиона, предстояло по лестнице такой крутизны, что приходилось задирать голову до хруста в шейных позвонках, а при одной мысли, что придётся ползти вниз на обратном пути, становилось страшно.


Но, мы всё-таки преодолели эту преграду и исполненные гордости за свой подвиг, принялись фотографировать окрестности.
А окрестности здешние нет-нет, да и преподносили сюрпризы. Например, соседний островок с причудливым изгибом скалы.


Или маленькую палатку, приютившуюся в стенном изломе, которую можно было увидеть сверху, только высунувшись в бойницу чуть ли не по пояс.


Затем башню, в которой мы так и не побывали – башню Кьялина.
С этой точки, сооружение казалось маленьким, толстеньким и невзрачным. Но если представить, на какой высоте мы уже находились над уровнем озера, гуляя по стене, то башня вполне внушала уважение.


Мы находились над крышами зданий крепости, на брезентовым куполом Площади Оперы, высоко-высоко над волнами Сайменского озера, глядя на те самые пейзажи, которыми любовались наши предки.


Вдоволь налюбовавшись окрестностями и представив себя на месте солдат гарнизона, высматривающих появление врага из лесной чащи, мы вознамерились спуститься вниз, к пушкам, которые заприметили ещё в самом начале, при входе в крепость.
Полукруг бастиона, защищавшего входные ворота, был уставлен пушечными стволами. Каждая пушка, занимала свою нишу в анфиладе небольших помещений, соединённых арками.


Я так понимаю, что пушки были в основном шведские, потому, что на них красовались римские цифры, в сочетании с латинскими буквами.


Несомненно, что у каждой из этих чугунных красавиц, была своя история, полная побед и поражений, но прояснить её было некому.
А для детей, резвящихся на этих пушках, подобные детали значения не имели.


Оставив детишек изображать из себя сипаев, в период восстания, окончившегося, как известно, весьма плачевно, мы отправились дальше, по лабиринту коридоров, ведущих мимо главного зала.
Справа и слева зияли входы, похожие на пещерные отверстия, куда мы не замедлили зайти.
В небольшом помещении, заставленном низкими витринами, красовалась выставка старинных монет, среди которых попадались и шведские эре, и русские копейки самых разных возрастов и размеров. Начиная аж с 1440 года.



Дальше красовался стенд с пушечными ядрами. Каменными и чугунными и начинёнными шрапнелью.


Видимо, всё, что находилось в почве Савонлинны при раскопках, попадало сюда, в эту комнату. Потому, что чуть дальше мы обнаружили витрину с разными мелкими предметами быта – от напёрстков до колец и от швейных иголок до рыболовных крючков.


Небольшое, конечно, богатство по музейным меркам, но вполне показательное.
Мы выбрались из казначейского рая и тут же нырнули в другое отверстие. Здесь царила собственно история. Вся история Олавинлинны, в одном флаконе, так сказать.


Несколько рядов стендов, поясняющих летопись крепости на разных языках, за исключением русского,


за которыми пряталась довольно впечатляющая подборка холодного и огнестрельного оружия.


Но, пора было подумать и о душе. Выбравшись из летописной пещеры, мы тут же угодили в то место, которое православные прихожане крепости использовали как церковь.
Помещение оказалось не очень большим, не намного больше, чем помещение кирки наверху.
Зал, в форме треугольника, верхушка которого использовалась, видимо как алтарная часть храма, оживлялся несколькими, очень хорошей сохранности, иконами.
Пророка Захария и праведной Елисаветы


Преподобных Арсения Коневского и Александра Свирского.


Дальше – икона Всех Скорбящих Радости, немного своеобразная из-за присутствия множества деталей.


Икона Всецарица


И в алтаре, отгороженном заборчиком, если я не ошибаюсь – икона Спаса Вседержителя. Довольно необычная икона, потому, что ростовая, а так же из-за того, что в левой руке Иисуса держава, просто огромных размеров!


Все эти иконы, скорее всего северного письма, а если точнее - Валаамского.
Там же, среди икон, на стене - отлично сохранившиеся покрывало на аналой во дни Креста Господня


и дарохранительница.


Наконец, абсолютно измотанные, мы выбрались из крепостных казематов, и в изнеможении опустились отдохнуть на единственную в округе скамейку. Прислонившись к холодной, очень неровной стене, я буквально блаженствовал, чувствуя, как утихает гул в натруженных ногах.


Мы провели в крепости очень много времени и поглотить ещё больше информации за один раз, были уже не в силах. Надо было как можно быстрее уходить отсюда.
И с трудом отклеившись от скамейки, мы встали и направились к выходу.

Глава седьмая.
О берёзах и баранах.


Только вывалившись из ворот крепости, мы поняли, что гуляли там практически целый день. Было уже почти четыре часа, то есть, на беглый осмотр достопримечательностей и экскурсию, у нас, в общей сложности ушло не менее пяти часов, а то и больше.
Но, надо было собраться с силами и немного побродить по маленькому парку-островку, через который мы шли к наплавному мосту. Там то же можно было найти несколько интересных находок.
Самое первое, на что обращают туристы, выйдя из ворот крепости – снятый с какого-то судна колокол-рынду на миниатюрной звоннице. Народ подходил к рынде, фотографировался, пытался прочитать, что было написано на её блестящих боках, и с сомнением отходил в сторону. Но для нас, пройти мимо и не позвонить в колокол, было бы верхом неуважения к самим себе.
Воровато оглянувшись вокруг, мы решили всё-таки послушать, как и по ком звонит сей колокол. Я быстро настроил фотоаппарат на видеосъёмку, а Димка, улучив момент, когда вокруг никого не было, дёрнул колокол за язык!


Можете этот звон послушать и вы, загрузив малюсенький ролик.
ВИДЕО

Чуть дальше от этого места, возвышался памятник, с недвусмысленными датами – 6.12.1939-13.3.1940 – временем начала и окончания Зимней Войны, о которой у нас в стране до сих пор предпочитают не распространяться.


Вообще, отношение к русско-финской войне 39 года у меня, например, достаточно сложное. Как житель Ленинграда, я прекрасно понимаю политические мотивы этой войны. Что с нашей стороны та война была на сто процентов захватническая. Но во времена нежной дружбы финнов с нацистами, решение отодвинуть границу от важнейшего города оборонной промышленности казалось абсолютно верным.
С другой стороны, уже во время Великой отечественной, хоть блокада Ленинграда и была почти стопроцентной, со стороны финнов город не получал такого жестокого обстрела и натиска, который приходилось сдерживать со стороны Пулковских высот и Невского пятачка. Финны дошли до реки Сестры и остановились, заняв, примерно ту территорию, которую занимали до 1917 года. Может быть, они посчитали свою задачу выполненной? Может быть, как раз из-за этой позиции Финляндии городу всё-таки удалось в конце-концов выстоять?
Как бы там ни было, финны считают Зимнюю войну 1939-40 годов, войной за независимость, о чём и гласит надпись на памятнике.
Чуть поодаль на круглом каменном постаменте, высился странный памятник.


И мы начали гадать, что же сей сон означает? Может это памятник рыцарю, попавшему под асфальтовый каток? Или даже так – рыцарю, попавшему под каток в летнюю жару! Или так – памятник рыцарю-кузнецу, попавшему под паровой молот! Поскольку в плоской руке этого броненосца виднелось нечто, похожее то ли на веер, то ли на кузнечные меха. Такой памятник, составил бы превосходную пару абсолютно идиотской карикатуре на Петра Первого работы Шемякина, поселившейся в Петропавловке.
К слову, интересно, если я по примеру скульптора Шемякина слеплю скульптуру самого скульптора, воспользовавшись его посмертной маской и замерами, насколько это «творение» будет похоже на самого Шемякина? Наверное, настолько же, насколько похож палец, на тот непечатный орган, с которым все этот палец сравнивают!
Но, это так, о наболевшем. Вернёмся же к нашим баранам!
Да-да именно к баранам! В прямом смысле этого слова. Поскольку справа от памятника Бедному Рыцарю, на уютной лужайке, пасся самый настоящий баран! Правда, металлический. Но о натуральности сего животного говорило полное и абсолютное сходство с живым оригиналом. Особенно то, что касается бараньих гениталий. И сам баран и его мужское достоинство выглядело настолько естественно, что казалось, что представитель семейства полорогих только и ждёт, чтобы боднуть от души зазевавшегося туриста.


В приступе фамильярности, я облокотился на могучую баранью спину, и мне показалось, что животное ожило и норовит сбежать из под моей руки!
Однако, это было лишь иллюзией – баран, вместе со своим каменным основанием, оказался ничем не прикреплён к постаменту и просто покачнулся от моего напора.
Надо сказать, что в финских легендах о крепости, сей баран играет немаловажную роль. По преданию, крепость охраняло целое стадо баранов!
Не думаю, что, таким образом, в памяти финского народа сохранились высказывания начальника крепостного гарнизона о своих подчинённых, но может быть эта догадка и не так уж далека от истины? Впрочем, финская легенда говорит о стаде чёрных баранов, которые своим блеянием предупреждали о появлении неприятеля. Что ж, бараны ничем не хуже гусей, которые якобы спасли Рим! И уж, во всяком случае, лучше «писающего мальчика»!
Что же касается данного барана, то это был самый последний из крепостных бараньего рода. По преданию, когда он остался от целого стада один, когда все остальные его товарищи были съедены и переварены жителями крепости, этот не смог вынести тоски ожидания и одиночества. И чтобы не кончить жизнь в нужнике, как его соплеменники, бросился вниз с высоты крепостных стен, в волны Саари и утонул! Красивая легенда, не правда ли! И назидание тем баранам, которые захотят последовать его примеру.
Дальнейшее исследование острова подарило нам ещё одну необычную встречу. Гуляя вокруг памятника Плоскому Рыцарю, Димка вдруг заинтересовался странной берёзой, что росла почти у самой воды. В том же месте росли и берёзы самые обычные – плакучие, с тонкими ветками, на которых трепетали под ветром самые обыкновенные берёзовые листья. Вполне годные на банный веник.
Эта же берёза, стоящая несколько особняком, своими ветками и стволом походила на своих товарок, за одним маленьким исключением – её листья были изрезаны причудливым узором, напоминая, скорее кленовые.


Неподалёку полулежало дерево, напоминающее то ли пихту, то ли сосну.


И в паре метров от него, то же такое же, но с необычными иголками, напоминающими, скорее листья.


Мы бросились искать хоть какие-нибудь пояснения, и вскоре обнаружили маленькую табличку, на которой было начертано, что та берёза, с изрезанными по краю листьями – подарок профессора Андреса Стаафа (Anders Staaf).


Найти в Интернете сведения о загадочном профессоре оказалось очень непросто. Конечно, поисковик выдал несколько страниц с этим именем, но, кроме того, что профессор Стааф – житель Швеции, биолог (предположительно орнитолог), и профессор университета Упсалы (Швеция), отыскать что-либо не представилось возможным. Сведения оказались хорошо засекреченными.
Оторвавшись от созерцания зелёных насаждений, мы отправились к машине, уже другим путём, через городские улицы. И первым делом обнаружили довольно большую автостоянку, чуть левее, если смотреть в сторону города, или правее, если смотреть в сторону крепости.
В сторону крепости мы и посмотрели напоследок, получив, в качестве подарка, ещё один незабываемый пейзаж.


Немного подальше, за автостоянкой, закрывался ещё один музей, прорываться в который у нас уже не было сил. А напротив входа в этот музей, творилось нечто необычное.
Под навесом из брезента на камнях стояли небольшие котлы, в которых что-то кипело и булькало. К этим котлам подходили немногочисленные туристы, о чём-то спрашивали трёх женщин, колдующих над огнём. Но, видимо попробовать варево никто не решался. По виду, оно напоминало разноцветные макароны. Длинные-длинные, и в каждом котле своего цвета – жёлтые, зеленоватые, охряные. Мы, сперва подумали, было, что сюда подвозят автобусные экскурсии – обедать, как в старину. Что-то вроде аттракциона для туристов. Но нигде на горизонте не было видно длинных рядов деревянных столешниц и лавок. Не стоя же заставляли бедных туристов жевать эти макароны? И пахло варево абсолютно не съедобно!
И только близкое знакомство с «макаронами», всё объяснило. Женщины занимались окраской шерсти! Длинные, цветные волокна, оказались шерстяной пряжей, купающейся в каких-то настоях «естественного» происхождения.
Чуть погрустнев от мысли о макаронах, мы продолжили путь к машине.
Город в этой своей части, выглядел, как и положено небольшому уютному провинциальному городку – деревянные одно и двухэтажные строения, чистота и пустынные улицы. Всё это навевало лёгкую грусть и казалось немного ненатуральным. Как будто бы мы попали в совсем чужую сказку.




Так, в лирическом настроении мы и добрались до машины, покусали, что Бог послал, и отправились в путь, собираясь посетить Иматру напоследок.

Не осилил, глаза заболели но фото интересные, прям как в дестве разглядывание картинок

Осилил не всё.
По старинке с бумаги читаю лучше,чем с экрана.
Может афтору ...
Написано понятно и легкоусваиваимо
Искал про остальную европу(как в теме)-не нашёл...
Или это только начало тихоходного галопа?

А мне каково? Не только писать. но и по десять раз перечитывать! Бедный я несчастный!

Конечно, бумажный вариант был бы предпочтительнее, но, к сожалению, эти рассказы не годятся даже для как журнальная статья. "Следопыт" такого не печатает.
На самом деле, для удобного чтения с экрана, надо соблюсти несколько условий - снизить яркость экрана, поставить нормальный букридер, купить лёгкий ноутбук, чтобы не падал с колен и последнее - бросить читать эту чушь, к такой-то матери!
Да, в названии рассказов, ключевое слово - "галопом".
Хотя, вся Европа ещё впереди.

Добавлено спустя 1 час 25 минут 31 секунду:

Глава восьмая.
О китайских приборах или «Загадки пневмодинамики».

Описывать обратную дорогу, дело не совсем благодарное. Обычно любая дорога в сторону дома короче и быстрее, чем самый привычный и знакомый путь «в дальние дали».
Поэтому мы решили, немного удлинить наш путь, заскочив ненадолго в Пункахарью. Точнее в то место, где находится заправка Neste и галерея Ретретти. Димке вдруг срочно захотелось проверить давление в шинах Шкоды и ещё раз взглянуть на места, которые нам так понравились.
Мы свернули с шоссе и проехали прямиком на стоянку перед павильоном-рестораном, служащим входом в художественную галерею.
Мне стоило немалых усилий пресечь димкин порыв - побродить ещё раз по подземельям Ретретти. Времени до заката солнца оставалось совсем мало, а новое посещение подземной галереи грозило затянуться ещё на несколько часов, поэтому, мы только сфотографировались у входа


Заглянули к кассам, поискать какой-нибудь макулатурки


и направились к воротам, которые находились напротив входа в Ретретти и которые мы приняли в прошлый раз за вход в Лунапарк.


Мы силились рассмотреть сквозь решётку, что же такое находится за неприступным забором. Надпись над входом, как бывает часто, ничего особенного нам не говорила – название Punkaharjun Kesämaa (Пункахарьюн Кесямаа) можно дословно перевести как Летнее Место Пункахарью. Или просто Пункахарское Лето.
На стекле билетной кассы висела бумажка «Kesämaa закрыт! До встречи следующим летом! :)»


Вообще-то лунапарки так рано на зиму не закрываются, разве что в Арктике или в тундре. Поэтому мы с удвоенным рвением стали прыгать вокруг забора, стараясь рассмотреть между деревьями подробности местного пейзажа.
Это нам удалось в некоторой степени, и тогда только до нас дошло, что же скрывается за названием Летняя Земля! Это оказался открытый аквапарк!
С водяными горками, бассейнами, несомненно, с аттракционами, которые мы не могли рассмотреть издалека! В общем – этакий Летний Купальный Рай.


Не думаю, что этот аквапарк очень большой по размеру. Скорее всего, он намного меньше, чем самый знаменитый финский аквапарк Серена. Тот имеет и открытую часть, и закрытые бассейны. Местный же, не был защищён от непогоды и, всецело оправдывая своё название, открывался только в летнее время. И то не на все три летних месяца.
Поставив задачу на следующее лето – обязательно побывать в каком-нибудь аквапарке Суоми, мы вернулись к машине и подкатили к заправке Несте.
Шланг подкачки колёс мы нашли довольно быстро. В небольшой стеклянной будочке с надписью Ilma-Vesi (воздух-вода) висела катушка, с намотанным на неё шлангом. Достаточно было открыть дверцу и потянуть за конец шланга, как тот, треща каким-то механизмом, начинал разматываться на требуемую длину. Димка подогнал Шкоду к будке и принялся за дело.
На мой взгляд, колёса были просто в идеальном порядке, но на Димку напал исследовательский азарт. Вытащив свой китайский электронный манометр, он принялся сравнивать его показания с показаниями стрелочного манометра на шланге. Разница в пол-атмосферы доводила бедного Димку до исступления. Бурча себе под нос нечто нелицеприятное в адрес всех финских манометров, он колесо за колесом, то спускал, то опять накачивал, и замерял, замерял, замерял, пытаясь сблизить показания приборов усилием воли.
Когда замеры пошли по второму кругу, к посту подкачки начали подъезжать финские ауто. Машины останавливались в сторонке, финны ждали минут десять, потом, махнув рукой, уезжали искать счастья на других заправках.
Все мои попытки убедить Димку в тщетности его усилий, разбивались о веру в абсолютную непогрешимость электронных устройств!
Каюсь, в то время, когда мой племянник занимался практической инструментальной физикой по Бойлю-Мариотту, апеллируя, время от времени к Ломоносову-Лавуазье, я исподтишка занимался видеосъёмкой. Не знаю уж, что меня подтолкнуло заниматься съёмками скрытой камерой, но в тот момент, идея наснимать кадров, на которых жизнь русского за границей предстала бы без прикрас, казалась мне очень увлекательной.
Стараясь снимать незаметно и держать аппарат объективом к предмету съёмки, я бродил вокруг машины, изображая крайнее раздражение происходящим.
Наконец, лабораторные опыты подошли к концу. Мне всё-таки удалось убедить Димку не сильно доверять китайскому, пусть и электронному ширпотребу. Колёса были накачаны, и Димка начал сматывать шланг.
Не тут-то было! Шланг упирался, змеился и свистел остатками воздуха, но наматываться обратно на катушку не хотел!
Я попытался взять это дело в свои опытные руки, но и мне пришлось отступить ни с чем, перед упорством этого змееобразного из семейства пневматических. Мы пытались просто крутить катушку руками, искали какой-нибудь стопорный механизм, типа собачки, который надо было бы освободить, чтобы катушка закрутилась в обратную сторону, всё тщетно! И, когда мы уже почти отчаялись найти решение такой непростой задачи, и собирались по тихому смыться с места преступления, мимо нас, с подносом в руке прошла женщина из обслуживающего персонала местного кафе.
Не успел я вмешаться, как у Димки проснулся дар красноречия, и он, со свойственной ему непринуждённостью обратился к даме: «Как его… туда? Провод!» Это, конечно был не финский, не совсем русский, скорее уж эзопов язык, но женщина всё же поняла димкины красноречивые жесты и, подойдя к нам, сильно дёрнула за шланг. Катушка затрещала, шланг мгновенно освободился из петли, которую сам и создал, разматываясь и спокойно начал наматываться обратно на привычное место.
Мы облегчённо вздохнули, и тут… наш фотоаппарат тихо пискнув, выключился.
Изображая из себя скрытую камеру, я не учёл того, что видео основательно разряжает батарею. Теперь фотосъёмка в Иматре пошла Шкоде под хвост. Ни автомобильного зарядного устройства для фотоаппарата, ни запасного аккумулятора у нас не было, поэтому приходилось с грустью констатировать факт, что дальше фотографии будут только низкого качества. Ведь из средств фотосъёмки у нас оставался только мой телефон! Замена отнюдь не самая равноценная восьмимегапиксельному чуду-юду.
Так, погрустив немного о безвременно скончавшемся аккумуляторе, мы и тронулись в дальнейший путь.

а вот интересно, 213 нива под евро-2 вписывается, если она у меня 99 года)))

Чтой-то кажется мне, что последнее время финны не слишком-то обращают внимание на нормы. В очереди на таможню, я каких только машин не видел! И древние четвёрки-классика, и восьмёрки, тоже не слишком молодые. Рождённые ещё в те времена, когда нормы токсичности измерялись носом гаишника - если на дороге хоть что-то видно из-за дыма из глушителя, значит норма!
Но и капающих маслом, дымящих сизой вонью или черняком машин я не усмотрел. Все были более-менее ухоженные.
Кстати, фотография Нивки не первой молодости есть в рассказе.

Добавлено спустя 33 минуты 26 секунд:

Глава девятая.
В дебрях Фангорна.


Мы тащились по просторам Пункахарью, вслед за чьим-то автокемпером, приветливо раскланиваясь с многочисленными полицейскими фотокамерами. Обогнать неспешного путешественника на глазах у этих соглядатаев было весьма проблематично, тем более на узкой, изобилующей спусками и подъёмами дороге.
Вообще, летом на дорогах Суоми, кемпер – явление довольно частое. Финны много путешествуют по своей стране, как путешествовали мы в советское время, не боясь быть ограбленными или убитыми на дороге.
Автокемпер – это, говоря простым русским языком – дача на колёсах.


Автономное жилище для дикого путешественника. Удовольствие, несомненно, дорогое – аренда подобного транспортного средства обходится около тысячи евро в неделю, а уж о цене собственного кемпера, и говорить страшно!
Тем не менее – это самый, пожалуй, удобный вид автотранспорта вообще! В принципе! Он и предназначен для того, чтобы дать путнику крышу над головой, пусть и небольшой площади, но, по возможности со всеми мыслимыми удобствами.
Вот и водитель кемпера, едущего впереди нас, чувствовал себя, видимо весьма комфортно. Поэтому, никуда особо не торопился… пока.
Пока, наконец, ряд kelikamerat (дорожных фотокамер) на дороге не иссяк и едущая впереди дача на колёсах, не включила форсаж.
Вот тут только мы его и видели! Честно держа положенные 80 километров в час, с затёкшей на педали газа ногой, мы с тоской смотрели, как удаляется от нас задний борт автокемпера.
От огорчения ли, или на самом деле от того, что устал держать ногу на весу, Димка, при виде здоровенного щита, гласящего: «Lusto museo»(Музей Лусто) не выдержал и, тормознув так, что я чуть не вылетел через лобовое стекло, несмотря на ремень безопасности, с криком: «А, поедем, посмотрим!» свернул налево! В ту сторону, куда указывала стрелка на знаке.
По кругу, по кругу, сквозь тоннель, проходящий под шоссе, мы выбрались, наконец, в более обжитые места.
Около небольшой автостоянки, высилась стена какого-то дома красного кирпича. А чуть поодаль - при дороге, стоял памятник, до боли напомнивший одно из произведений Некрасова. «Крестьянские дети», помните такое? «Гляжу – поднимается медленно в гору лошадка везущая…» Только в данном случае хворост, воплощённый в памятнике был из толстенных стволов. Да и сам «мужичок с ноготок» был отнюдь не нежного возраста.


Мы побродили вокруг скульптурной группы.
Солнце уже клонилось к горизонту, был уже шестой час вечера - час, в который музеи Суоми уже не работают, но мы всё-таки решили что-нибудь, да осмотреть – хотя бы подступы к музею. На будущее.
Вообще – название «Музей леса» мне не очень-то импонировало. Ну, какой музей может быть на лесную тему? Унылые посадки какой-нибудь сосны или осины с многоэтажным латинским названием, или пожелтевшие к осени делянки с травами и мхами, вдоль границ которых протоптаны дорожки для экскурсантов. И скучные экскурсоводы, объясняющие маленьким детишкам, что такое ёлка и как она растёт в условиях вечной мерзлоты. На нечто большее у меня просто не хватало фантазии!
Мы прошли по дорожке, между двумя строениями. По правую руку, помещение заставленное столиками недвусмысленно намекало на принадлежность к общепиту.


Правда, заведение, по всей видимости, только, что закрылось – столики стояли пустые, только в дальнем углу сидела небольшая компания молодых людей в белой униформе. По всей видимости, официанты праздновали окончание рабочего дня.
Но мы и не собирались посещать ресторан. Нам интереснее было нечто совсем другое.
Пройдя между зданиями, мы вдруг оказались на вершине лестницы


выходящей на просторную поляну.
На этой поляне, то тут, то там виднелись кусочки каких-то экспозиций.
То поленницы дров,


то, нечто напоминающее лесосплав в миниатюре –


А правее, как центр экспозиции, лежали какие-то, сплошь покрытые ржавчиной железяки огромных размеров.


Вид, прямо скажу, знакомый мне с детства. Во время выездов в деревню – в Костромскую область, я частенько наблюдал такие картины – большущие железяки непонятного мне назначения валялись, то на краю поля, то вообще в глухом лесу за речкой Вёксой. Сейчас-то я прекрасно понимаю, что это всё были сельскохозяйственные орудия, брошенные колхозными трактористами по пьяни – бороны, косилки и тому подобное. Но, тогда, они были восхитительно таинственны и пахли странно – солидолом и травой, и мы – дети, приехавшие из стольных городов - Питера и Москвы, самозабвенно лазали по этим железным чудовищам, и скручивали с них гайки, если хватало сил в пальцах.
На поляне же музея Лусто лежало то, что когда-то служило в качестве средств, позволяющих проложить в лесу удобную дорогу, для вывоза деревьев с лесоповала.
Плуги таких огромных размеров, что перед ними спасовал бы даже «Кировец».


Нечто, вроде бабы, которой забивают сваи.


А посреди всего этого изобилия металлолома - сам трёхногий копёр (его можно увидеть на самой первой фотографии).
Вся эта техника, большинство из которой использовалась в пятидесятых-шестидесятых годах, давно стояла под открытым небом. К финнам с тех пор пришли новые технологии и новые возможности. Но не удивлюсь, если узнаю, что в нашей стране подобные вещи ещё вовсю используются в лесозаготовительной промышленности.
Пора была посмотреть что-нибудь ещё. И мы направились по тропинке в сторону леса.
Здесь явно был детский уголок. И ещё – уголок народного творчества.
На древесных стволах виднелись лица.


Повсюду лежали фигуры, изображающие какие-то сказочные существа.




То тут, то там виднелись некие сооружения, не вполне понятного назначения, но явно утилитарные. То ли курятники, то ли собачьи будки.




А некоторые изделия вообще ничего не напоминали. Разве, что астрономический инструмент инков. Или флейту Пана.


И, наконец, мы набрели на землянку, предназначенную, по всей видимости, для детского развлечения, в которую Димка тут же не замедлил заползти.


Решив, что мы уже достаточно нагулялись, и время не ждёт, а ждёт нас город Иматра, мы скорым маршем направились обратно, в сторону машины. Я только сфотографировал напоследок вид на ресторан и здание напротив – из более тёмного чем у ресторана камня.


В общем, я не был разочарован музеем. Всё, что мы увидели, было достаточно интересно и самобытно, жаль только, что вокруг не было ни души. Что подтверждало мысль о том, что Лусто мусео закрыт на тридцать три замка, не считая щеколд и засовов. Наверняка, во время работы музея, всё это хозяйство под открытым небом, вживую рассказывало о старинных способах лесозаготовки и лесосплава. Во всех частях экспозиции работали люди в старинной одежде, изображая труженников того времени. Достаточно было это себе представить мысленно, и сцена оживала, придавая музею под открытым небом живость и историческую достоверность. Но сейчас музей был пуст.
С тем мы и пошли вверх по длинной лестнице, намереваясь сесть в машину и ехать дальше.
Но, не прошли мы и пятидесяти шагов, как наткнулись на нечто, заставившее нас по-другому взглянуть на наши намерения.
На углу здания, которое стояло напротив ресторана Лусто мы повстречали мужичка, скромно спрятавшегося от досужих глаз и, поэтому, незамеченного нами в первый раз.


Мы решили сфотографировать этого деревянного дровосека, прямого родственника правителя Фиолетовой Страны. Несмотря на свою деревянную сущность, этот дровосек не сподобился быть ничьим правителем, а вынужден был охранять какие-то высокие, явно парадные двери. Что ж, это только в жизни деревянные люди приходят к власти, в сказках это не принято.
Тем не менее, нас заинтересовал парадный вход и табличка, висевшая рядом с дверьми.
На этой табличке, были написаны часы работы заведения, находившегося за дверьми. Мы убедились, что закрывается оно только в семь часов и у нас есть ещё час с небольшим в запасе, и заглянули внутрь.
Первое впечатление было, что мы попали в небольшой магазинчик. Всюду лежали какие-то сувениры, высились горки ароматических свечек для сауны, мыло, топорики и ножи для туристов и профессионалов, какие-то коврики и значки.
Но не это раззадорило наш интерес. Чуть в стороне, за небольшим мостиком, непонятно куда ведущим, под потолком висел самый настоящий планёр! В натуральную величину, с прямыми острыми крыльями, этот представитель класса безмоторных самолётов притягивал к себе не хуже магнита.
Мы начали рыскать по магазинчику, исподтишка разглядывая то, что виднелось за его стеклянными стенами и стараясь не привлекать внимания женщины за прилавком, напоминающим ресепшн в каком-нибудь крутом бизнес-центре.
А за стенами магазина было на что посмотреть! Постепенно до нас начало доходить, что это место и есть самый, что ни на есть музей леса! Не в открытом поле, а тут, в просторном помещении, в центре и под потолком которого мы находились, и есть основная экспозиция Лусто мусео!
Мы кинулись к кассиру с криком «Какси липпут, олка хювя!»(два билета, пожалуйста!), на что тут же получили ответ: «Нельятойста еуроа» (Четырнадцать евро). Пытаясь понять, сколько же с нас спросили, я, к вящему удовольствию кассира, принялся, как маленький мальчик считать на пальцах: «Юкси, Каси, Кольме, Нелья…» (Раз, Два, Три, Четыре…). Выглядело это достаточно потешно (взрослый дядя, а считает на пальцах), поэтому женщина рассмеялась, а Димка тут же ткнул меня носом в прейскурант, который висел в нижней части прилавка: «Четырнадцать – вон написано!»
И, уплатив требуемую сумму, весьма, кстати небольшую для финских музеев, мы кинулись изучать.
Мы спустились в музей по лестнице, идущей вдоль прозрачной стены, отделяющей помещение от улицы, и оказались сперва в царстве художественной резьбы по дереву.
Помню, как в школьную пору мне нравилось работать по дереву на токарном станке – резец со свистом вгрызался в дерево, праздничным серпантином летела стружка. Кубки и балясины для перил, подобия которых я пытался изготавливать, легко получались, но ещё легче ломались – то рассыхалась древесина, то тонкие стенки деревянных стаканов не выдерживали напора моего резца и с треском ломались, оставляя меня у разбитого корыта, почти в прямом смысле этого слова. Единственный раз, когда у меня получилось нечто путное – карандашница из куска толстой ветки с приросшим к ней грибом-трутовиком, хранится в нашей семье и по сей день как реликвия!


Поэтому мне было интересно наблюдать, как тончайшие пласты древесины превращались в цветы и птиц.
К великому моему сожалению, мой телефоно-фотоаппарат не смог справиться с полутьмой, в которую была погружена экспозиция, и изображение получилось очень смазанным. Поэтому, в качестве образца, я вставлю в текст всего пару фотографий.




Может быть, вам удастся что-нибудь на них разобрать?
Дальнейший поход, в другой, более светлый зал, и мы надолго прикипели к макету, который представлял схему лесосплава. Брёвна-спички, крошки-буксиры, люди-букашки с баграми в руках - мы потратили кучу времени, пытаясь въехать, для чего же была нужна такая сложная система: брёвна то скатывали с круч в реку, то связывали в плоты, то развязывали, пуская древесных утопленников по деревянным, наполненным водой желобам. В конце-концов, мы решили, что перед нами схема не какого-то определённого сплавного пути, а набор всех возможных работ на лесосплаве. Тем более, что финишировали брёвна почти в той же точке, из которой начинали свой путь.
Оторвавшись от созерцания этой микросхемы размером с обеденный стол в каком-нибудь средневековом замке, мы пошли вдоль стендов, рассказывающих о самых разнообразных работах и механизмах, которые применяли при валке и вывозе леса в промежутке между сороковыми годами прошлого века и настоящим временем.
Некоторые механизмы были просто сохранившимися двигателями, применявшимися в то время.


А некоторые, вроде этой «переносной» мотопилы, являлись самыми настоящими редкостями – артефактами мира бензиновых двигателей.


Этот впечатляющий аппарат – мотопильный монстр, занимал отдельную витрину длиной метра три, а то и поболее.
Напротив же этой витрины, рядами стояли пилы поменьше – разных возрастов и размеров. И среди этого богатства, почти в самом центре экспозиции, что бы вы думали? Конечно, самая популярная пила всех времён и народов – Дружба!
(Ещё раз прошу прощения за качество фотографии)


Вслед за чередой мотопил, на многочисленных стендах рассказывалась история Суоми. Оказывается, что самой основной отраслью промышленности, начиная, чуть ли не со времён обретения Финляндией независимости, была именно лесная промышленность. Дерево служило и основой экономики страны, то есть источником экспорта и применялось всюду, где могло заменить другие материалы. Финны вырубали свой лес с таким усердием, что, продолжай они это делать по сию пору, Суоми напоминала бы пустыню Сахару.
Очень многое на стендах, было напрямую связано с обучением. Попав в охотничий уголок, можно было, по кусочку меха попытаться определить какому зверю он принадлежит. А на длинном стенде с обрубками древесных стволов, предлагалось угадать, какой из них от какого дерева. Выше этажом находилось очень наглядное пособие для определения плотности древесины по весу – рядок деревянных брусков от бальсы – самой лёгкой древесины, которую наши предки использовали на строительство древних океанских лайнеров (Доказано Туром Хейердалом и его Кон-Тики), до самого тяжёлого железного дерева. Ощущения, прямо скажем, вполне показательные – если брусок из бальсы можно было поднять одним пальцем, то брусок из железного дерева, от неожиданной тяжести просто вырывался из рук!
Мы, конечно, тоже попробовали себя в качестве учеников. И если с шерстью дело прошло более-менее гладко – медведя от крота мы как-нибудь, да отличаем, то с угадыванием древесины, произошёл полный крах на два балла. И самое обидное, ответы на эти каверзные вопросы были представлены в виде финских и английских названий пород, чего мы с Димкой и знать не знали, и ведать не ведали. Так, что проверить правильность своих ответов так и не смогли.
Наслаждаясь собственной безграмотностью, мы отправились дальше, в царство углежогов - существовала и такая специальность в то время. И вот эта часть выставки натолкнула меня на одну догадку. На экспозиции углежогов рассказывалось, чем занимались в старину эти представители Прометея на земле. Само-собой они пережигали дерево на уголь – древесный уголь всегда был очень дешёвым, но популярным товаром. Особенно у фармацевтов, виноделов и генералов. И если у первых он использовался в качестве средства от поноса, у вторых - в качестве фильтрующего элемента, то для вояк он являлся частью смеси образующей порох!
Ещё углежоги добывали дёготь – незаменимую вещь на транспорте! Но был там ещё один стенд, на котором рассказывалось (конечно, по-фински), как на тех же делянках углежогов изготавливали… коскенкорву! Финскую водку! Может быть, конечно, я что-то не так понял, но факт – стенд с изготовлением коскенкорвы имеет место именно в музее леса и именно в том месте, где рассказывается о продуктах из древесины! Так, что вывод – коскенкорва изготавливается из ёлок! Бедные финны!
Впрочем, жители Суоми последнее время предпочитают другие напитки. И даже не российского производства.
Мы шли всё дальше и дальше, постепенно переходя от веков прошедших к веку нынешнему. К схемам производства целлюлозы и бумагоделательным машинам, к видеостендам о современных лесопилках и товарам народного потребления. Венцом всего этого разнообразия на выставке, несомненно, являлась табуретка. Точнее – табуреточная ода! Гимн табуретке! Апофеоз табуретки воплощённый в величайшем сооружении современности! Венец мечтаний единственного животного, сидящего на кончике собственного позвоночника! Хомо-назадусидящего!
Посреди небольшого зала высилось нечто, что мы поначалу даже не заметили, из-за циклопических размеров! Прогуливаясь между каких-то деревянных колонн, мы даже не думали, что играем роль мыши не ведающей, что шныряет под ногами у слона - как-то не могли сложить видимые глазом куски образа в единое целое. И только отойдя на приличное расстояние, увидели, что запросто гуляли у подножия самого настоящего великаньего трона!


Этот, всем стулам – стул, несомненно, выполненный, с соблюдением всех современных технологий, был точной копией продукции, выпускавшейся обычными заводами. Только очень уж большой!
Мы попытались было, подобно Гулливеру, взобраться по ножке на сидение этого предмета быта жителей Бробдингнега, но, к сожалению, руки соскальзывали с лакированной поверхности и мы раз за разом съезжали вниз.
Разочарованные бесплодностью наших попыток, мы двинулись дальше и через некоторое время вновь попали в уголок посвящённый старине. Повсюду на стенах висела старая одежда. Какие-то мелкие предметы, вроде студенческих кокард и тому подобного, а напротив, на стене, стеклянная витрина со старыми фотографиями и книгами. По всей видимости, стенд был посвящён культуре, как известно всецело связанной с бумагоделательной промышленностью. Ну, какой же интеллигент, без книги, блокнота или газеты, на худой конец?!
Там, стоя рядом с этим стендом, я подумал, что надо очень хорошо знать Суоми, её историю, чтобы понять смысл книги по её обложке. Кстати – Nuori Suomi переводится как Молодая Финляндия.


Чуть правее от книжек с суицидальными наклонностями, висела фотография, которая тут же натолкнула меня на очередное открытие! Ноутбук был изобретён вовсе не Уильямом Моггриджем (William Moggridge) в 1979 году! Ноуты использовались задолго до него в Финляндии!
Посмотрите на эту старинную фотографию!


Причём у товарища, который сидит повыше, ноутбук явно с тачпадом!
Вспомнив об электронных средствах жизнеобеспечения, мы, наконец, вспомнили о часах! На них – родимых, было уже почти семь!
Мы почти бегом направились к выходу, но тут нас остановило какое-то жуткое шипение и последовавший за ним грохот! Загадка этих звуков требовала немедленного разрешения!
Порыскав вокруг, мы остановились перед небольшим, со стол стендом, на котором из фанеры, выкрашенной в зелёный цвет, была выпилена карта Европы. На этой карте был даже кусочек России. И на правой половине этого стола торчал небольшой рычаг. Закон дикого путешественника гласит – если ты видишь рычаг – дёрни за него! Так мы и поступили. Тем более, что вокруг никого не было.
У меня в жизни бывали всякие страхи – побывал я и в авариях и прочего всякого на моём веку накопилось достаточно, чтобы не испытывать отравления адреналином. Но в тот раз, у стенда с зелёной фанерной Европой, я испытал такой шок, что буквально подпрыгнул до потолка!
Как только я дёрнул за рычаг, раздалось то самое могучее шипение, которое мы услышали ранее! Оно было гораздо более сильное, поскольку мы находились непосредственно около его источника! Но не это самое главное! Сопровождаемое этим неистовым шипением, из макета Европы вдруг выскочило вверх нечто длинное, белое! И карта мгновенно изменилась – какие-то части упали вниз, какие-то приподнялись вверх. Со страху я выпустил рычаг, и вся конструкция со страшным грохотом вернулась в прежнее положение!
Надеясь, что не сломал дорогой макет, я отошёл от страшного стола, но моё место тут же занял Димка и принялся вовсю дёргать рычагом. Постепенно до нас дошло, что выше всех, при нажатии на рычаг поднимается кусок карты, изображающий Финляндию. И самая высокая точка, на которую эта Финляндия поднимается, означает что-то такое, что ожидают, судя по пояснениям на стенде к 2010 году. Сначала мы подумали было, что в Суоми ожидают какого-то бешеного тектонического катаклизма, в результате которого вся Россия и пол-Европы уйдёт под воду, в то время как Финляндия, наоборот – взовьётся в небеса! Но, потом мне на глаза попалась надпись на английском – «Europe’s forest resources», то есть – европейские лесные ресурсы, и всё более-менее встало на свои места.
Пыхтящий и грохочущий макет, давал наглядное представление, как вырастут или упадут запасы леса в разных странах Европы до 2010 (если я правильно помню дату) года. Выскакивающая наверх Финляндия – её хорошо видно на фотографии


показывала колоссальное восстановление лесного массива в стране, в то время как страны восточной Европы и Россия только теряли эти запасы.
Что ж, в этом во всём, есть несомненная доля правды. Финляндия, когда-то чуть ли не под корень вырезавшая весь свой лес (а торговать было больше не чем), сегодня бережёт и лелеет свои зелёные насаждения.
Но, как была Суоми страной лесной промышленности, так ею и осталась. В стране и сегодня работает куча заводов по переработке древесины и разные смежные отрасли. Казалось бы – парадокс! Однако ничего странного в этом нет. У Суоми есть свои сырьевой придаток. Откуда лес вывозится днём и ночью, правдами и неправдами, законно и нет. И этот сырьевой придаток… Россия!
Поэтому, схема в музее, непререкаемо точна – в то время, как Суоми бережёт свой лес и планирует его увеличение, Россия его продаёт по дешёвке, лишь бы кой-кому урвать свой кусок. А там, хоть трава не расти! В прямом смысле этого слова.

Глава десятая.
Путь домой.

Рыжая голова солнца медленно, но неумолимо клонилась в зелёную подушку леса. Намаявшееся за день светило из последних сил боролось со сном. Но силы были явно не равны. Вот оно только-только коснулось ухом верхушек елей, и вдруг как-то сразу исчезло, будто провалилось в мягкую лесную перину. Настали сумерки.
Мы ехали и ехали, поглощая километры. О посещении Иматры уже не могло быть и речи – мы и сами уже подустали от обилия впечатлений. Нам хотелось домой.
Однако, одно место на дороге, пропустить мы не могли. В предыдущем рассказе я упоминал, что встретился нам камешек, лежащий на краю скалы над дорогой. Этакой квадратной формы и величиной почти с автомобиль. Подпёртый тонкой палочкой.
Пусть найти это место на ходу и было трудновато, но сфотографировать необычное явление природы нам очень хотелось.
Мы помнили, что та скала, на которой камень лежал, располагалась недалеко от какого-то придорожного кафе или ресторана. Причём перед довольно большой автостоянкой этого ресторана стоял рекламный щит, похожий на рекламу мороженого. Всё это хозяйство - и скала и кафе-ресторан находилось теперь на противоположной от нас стороне дороги.
Я примерно помнил километр, на котором торчала скала, но останавливаться в этом месте мы не решились, помятуя о суровых финских законах. А вот у ресторана остановиться было можно, хоть и топать потом в обратную сторону пришлось бы метров сто-двести. Поэтому, когда цель наша, наконец показалась в объективе перископа, мы проехали чуть дальше – к стоянке у кафе.
К моему полному ужасу и негодованию, мы обнаружили, что въезд и выезд на эту стоянку перекрыт двумя знаками «движение запрещено» с надписью – «Частная территория». Но Димка уже вовсю тормозил, сбрасывая скорость со ста километров в час и поворачивая через встречную полосу под этот знак! Я опять вписался носом в лобовое стекло!
Ругаясь на чём свет стоит, Димка, после того, как я перевёл ему надпись на знаке, опять нажал на газ и, описав круг вокруг знака поставил машину прямо перед ним. Деваться нам было некуда, приходилось соблюдать хотя бы видимость правил.
Немного нервничая, мы выбрались из машины и побежали к скале, надеясь, что за время нашего пробега с ними обеими ничего не случится – и машина и скала останутся на своих местах.
Ещё нам очень повезло, что в фотоаппарате опять затеплилась жизнь. Хоть и ненадолго, но вчистую разряженный аккумулятор, чуть отдохнув, позволил нам сделать ещё пару снимков.





Кого-то, наверное, наша находка не особо впечатлит. Как всегда вблизи всё выглядит немного не так, как с расстояния да на полном скаку. Но, когда едешь по дороге и видишь практически у себя над головой чуть задержавшуюся в падении каменную глыбу, становится как-то слегка неуютно.
Что ж, пора было оставить этот памятник эрозии и отправляться в дальнейший путь. Пока мы бежали к машине, начинал и тут же прекращал накрапывать дождик, как будто раздумывал – припустить ли ему вместе с нами или нет? Но с духом так и не собрался и притих до поры до времени.
А мы, найдя нашу Шкоду в целости и сохранности и не под усиленным конвоем полиции, запрыгнули в неё и помчались к границе. К Нуйямаа.
Дальнейшие события по эту сторону границы, не отличались от утренних приключений почти ничем. Те же многокилометровые очереди, та же скучная тягомотина растянувшаяся на много часов, слегка разбавляемая прыткими российскими гражданами, норовящими воткнуться без очереди в малейший просвет между машинами.
А ещё, до меня дошла одна простая истина – у каждой таможенной смены на каждом пограничном посту – свои таможенные правила. Если при первой поездке нам пришлось заполнять лишь две декларации, то в этот раз с нас спросили три экземпляра. Были ещё какие-то нюансы, но я уже не вникал в них, отдавая Димке полностью бразды правления.
Так, со скрипом и нервотрёпкой, мы пересекли границу и двинулись в сторону дома. Поначалу всё шло, в общем, неплохо – димкина Шкода, почуяв родные места, взяла с места в карьер. Лишь попадающиеся на дороге тяжеленные самосвалы ограничивали слегка её прыть.
Но уже через тридцать километров и без того низкое чёрное небо приблизилось к земле почти вплотную. И разверзлись хляби небесные, и полился такой ливень, какого не было до этого целое лето!
Дорогу стало не видно почти совсем. Свет фар почти не проникал сквозь плотную завесу воды! Лишь изредка и на короткое время ливень немного стихал, лишь для того, чтобы хлынуть с новой силой.
В этом положении – ниже перископной глубины, мы и добрались до димкиной дачи. Во втором часу ночи!
А ведь предстоял ещё процесс разгрузки, перегрузки части привезённых богатств в Ниву и дальнейшая дорога к дому (это уже лично для меня). Димке было проще – он оставался на даче, а меня наутро ожидала работа, хотя я и не представлял себе, как я туда появлюсь, не выспавшийся, в варёном виде, под кислым соусом.
Тем не менее, прыгая по лужам, хоть и под зонтиком, но захлюставшись аж до самого пояса, так, что штаны можно было выжимать, мы перетаскали и распределили добычу, закинули в Ниву мою долю и я, под непрекращающимся ливнем покатил домой.
Впрочем, к моему удивлению, город Питер был абсолютно сух, как будто не зверствовал в округе всемирный потоп.
Не заезжая на стоянку, я приткнул машину к своему дому, хлопая мокрыми штанинами, как заполощенными парусами, добрался до родного дивана и, рухнув в его мягкие тёплые объятия моментально уснул.

ЭПИЛОГ.
Мне снилось яркое утреннее солнце, встающее над Олавинлинной. Снились крутые скалистые берега, сбегающие к водам озера Саймаа. Во сне я всё ехал и ехал по дороге со сплошной двойной жёлтой линией, не зная, где смогу развернуться в обратную сторону и надо ли мне возвращаться?
А потом мне приснился туман над Сайменским каналом. Туман заволакивал всё вокруг, клубясь над водой и пряча под белой пеленой берега. Туман был тих и загадочен, как загадочно было наше с Димкой будущее.
Ведь мы даже не догадывались тогда, что нам придётся разделиться. Димку ждали египетские фараоны, а меня – таинственные сверигесские короли…


КОНЕЦ.

P.S. Пытливый читатель, конечно же будет немного не удовлетворён: «А как же канистра? ». Та канистра, которую мы бросили на произвол судьбы ещё в начале рассказа?
Канистра из первого рассказа «Туда и обратно», вернулась к нам в целости и сохранности, а что со второй, наполненной высококачественным 95 бензином?
Остановившись в нужном месте, в полнейшей темноте, мы долго шатались по лесу, в слабом свете фонарика и экрана мобильного телефона, пытаясь обнаружить наш тайник. Наконец, после упорных поисков и бесконечных спотыканий о еловые корни, мокрые и укутанные целыми слоями паутины, мы обнаружили тайник. Он был пуст! Два раза прятать в одно и то же место, да ещё на виду у всех, явно не стоило.
Трудно передать словами наше разочарование, но мы всё-таки справились с потрясением, пожелали безвестному вору когда-нибудь попасться с поличным чемпиону мира по боксу, и отправились дальше – в сторону дома.
Хотя... может быть мы просто-напросто ошиблись адресом? Уж очень похожи все эти окопы и окопчики в темноте... Если будете в тех местах, посмотрите, вдруг она до сих пор лежит там, запорошенная снегом, холодная, сиротливая...

Спасибо за добротный рассказ.

Завсегда пожалуйста!
На мой взгляд, второй рассказ получился слегка затянутым, хотя текста в нём, не намного больше чем в первом.

ВОЗВРАЩЕНИЕ КОРОЛЯ
(Тайны стокгольмского двора или Галопом по Европам 3)


ПРОЛОГ.

Я стоял облокотясь на поручень и вглядывался в чернильную тьму. Она хоть и была непроглядна и густа, как ей и положено быть октябрьской ночью на Балтике, но небо надо мной сияло мириадами звёзд, а вода под моими ногами искрилась редкой россыпью красных загадочных огоньков. Вот только вся эта иллюминация светила сама в себе, не в силах бороться с ночной темнотой.
Дул ласковый, тёплый… удивительно теплый для этого времени года и ночной поры ветерок. Ночь ласкала, завораживала и обещала покой, обернувшись вдруг тихой и нежной, как будто час назад не выла разъярённой фурией, хлеща волнами в высокий стальной борт.
Одни мои спутники уже спали, другие, в ком ещё хватало энергии, дёргались где-то на дискотеке, а я, наслаждался покоем, пейзажами темноты и видом ночного, не по северному звёздного и близкого неба. И, вспоминал, с чего же всё это началось?

Глава первая.
Халява, плиз!

Сентябрь в Петербурге, выдался тёплым, в меру дождливым и весьма хлопотным. Димка снова собирался в дорогу, на сей раз в Египет, «отдохнуть по-человечески». Я же в это время получал по заслугам, за свою неодолимую страсть к щелкопёрству и графомании.
Моя заразная болезнь под названием «хочу дикарём в заграницу» (в просторечии – ХэДэ в Зэ), ещё в августе заразила моих друзей и знакомых. Которые начали в безумном темпе выправлять загранпаспорта и визы, искать явки и схроны на той стороне, строить планы закупок и последующих перепродаж. Мой мобильник разрывался от звонков, а язык от советов и поучений.
Но, рано или поздно всё, наконец, успокоилось. Все страждущие получили свои новенькие паспорта, визы, и кое-кто даже успел в темпе вальса разок смотаться «за бугор».
Более всего, с точки зрения комфортности и информативности поездки, повезло моему другу Вовке. По ту сторону границы, в Финляндии у него нашлись знакомые, не только предоставившие ночлег, но и взявшие его с собой в путешествие в Швецию.
Та тур-поездка, в которую удалось попасть моему приятелю, среди финнов обычно называется «пьяный рейс», поскольку подобные развлечения, позволяют жителям Суоми ни в чём себе не отказывать. И в количестве выпитого в том числе.
А, поскольку вовкины знакомые – русские эмигранты, давно уже жили в Финляндии, то и частенько использовали возможность расслабиться в этих «алкогольных путешествиях».
Вкратце весь процесс возлияний выглядит так – в Хельсинки клиент садится на паром одной из паромных компаний курсирующих между столицей Суоми и столицей Швеции – Стокгольмом, или Тукхолма, если по-фински, ночь плывёт по Балтике, оттягивается по полной программе, пируя по паромным кабакам и затариваясь дешёвой водкой и пивом в тамошнем магазине, и утром, в состоянии прострации оказывается в Швеции. День восстанавливает силы с помощью пива, гуляя по столице Свериге (Швеция по-шведски) и вечером грузится в обратный путь в Финляндию. Ещё одна ночь и видны родные берега, голова ломится с похмелья, во рту стоит Великая Сушь, а пресные волны Балтийского моря раздражают своей недосягаемостью с высокой палубы парома. Вот, коротко, описание подобного путешествия для жителя Суоми.
К слову сказать, пронырливые русские туристические компании, давно отработали подобный маршрут – за не очень большие деньги (вполне вменяемые, если честно), можно совершить подобное путешествие и из Питера – автобус по Финляндии, паром, автобус по Стокгольму, паром и опять автобус домой.
Но, как сказал однофамилец Александра Демьяненко в одноимённой комедии Гайдая «Кавказская пленница»: «Есть один способ!». Точнее – есть ещё один способ!
Особенно действенный, когда под тобой есть твой старый верный конь! Твоя машина!
Ничто хорошее не может удержать, в таком случае от поездки в стольный город Хельсинки с прямой посадкой на паром до стольного города Тукхолма.
И машину с собой на паром брать вовсе не обязательно – можно оставить её на платной стоянке в Финляндии. Причём, чем дальше от центра города будет эта стоянка, тем больше возможностей сэкономить небольшую денежку, для различного рода покупок и увеселений. А уж если совсем повезёт, то и на бесплатной долговременной парковке, коих ближе к центру города есть несколько штук, найдётся местечко, и даже прогулка до парома пешком и с вещами, не сможет испортить хорошего настроения.
Единственная загвоздка во всей этой афере, состоит в том, чтобы заранее забронировать билет на приглянувшийся паром какой-нибудь популярной паромной компании. Сделать это можно и в Питере и в Москве, но я, конечно, не могу дать адрес и телефон компаний, продающих такие билеты, чтобы мой рассказ не выглядел рекламной акцией турфирм. Но, кто ищет, да обрящет! Хотя самое действенное (для людей, знающих английский язык) – позвонить по телефону прямо в Финляндию и забронировать билет там.
С одной стороны, предвижу возражения – международный звонок таки стоит денег! Тем более, что бронируется место не пять минут, а поболее – переговоры идут около получаса! Зато, с другой стороны - нет реальной возможности нарваться на прямое выколачивание денег турфирмами! Когда в наличии у них как будто бы только президентские каюты по баснословным ценам. Хотя обычная собачья будка ниже ватерлинии стоит почти гроши и, если в Суоми не планируется какой-нибудь национальный праздник, обязательно есть в наличии. Практически на любом пароме, любой из десятка паромных фирм, есть небольшие каюты, с застывшим раз и навсегда видом из окна и всеми необходимыми удобствами, включая невысокую цену на билет.
А что ещё нужно «дичайшему» путешественнику современности? Туалет в пределах досягаемости! Лежанка в пределах длины собственных ног! И электрическая розетка в пределах 220 Вольт, чтобы не умереть с голоду и иметь возможность вскипятить воду для бомж-пакетов и прочих изысканных яств. А уж кипятильник, рассчитанный на стакан воды, кладут в дорожный баул все! Даже самые богатые! Из самых умных и дальновидных, конечно!
Вот парочка паромных компаний, из тех, чьи паромы ходят от берегов Финляндии, к берегам Швеции! Прошу любить и жаловать:
Silja Line – сейчас Tallink Silja Line когда-то лучшая паромная компания, купленная эстонцами, со всеми вытекающими. –
И, конечно, компания наиболее популярная среди финнов, в связи с тем, что её система скидок и бонусов, чаще всего «самая обаятельная и привлекательная»:
Viking Line - http://www.vikingline.fi/
Вот эта-то компания Викинг Лайн, благодаря своей бонусной системе, а так же любезность финских знакомых и позволили моему другу Вовке, прокатиться до Швеции и обратно почти, что на халяву. Не считая затрат на бензин, алкоголь и привезенную из Стокгольма шикарную ковбойскую шляпу, которая, скажу заранее, и явилась причиной того, что следующая поездка Вовки в ту же сторону, не замедлила состояться снова. Уже вполне самостоятельная, без помощи финских друзей.
Самое главное, лично для меня было то, что система скидок компании Viking Line предусматривала целых четыре халявных посадочных места на борту парома. А спутников у Вовки было только двое, так, что я прекрасно вписывался четвёртым в развесёлую компанию. На халяву, собственно говоря.