Галопом по Европам или На Ниве в Финляндию.

Глава вторая.
Вперёд мой верный конь!

Если кто помнит, моя бедная машина Нива21310, долго и упорно страдала синдромом Боткина-Петкера, сопровождаемым конвульсиями и нервным тиком. Причём болезнь эта проявлялась не постоянно, а время от времени, в самые неподходящие моменты. Как будто в моторе сидел злобный вирус, и исподтишка наблюдал, когда же я окажусь в наиболее трудной ситуации, чтобы тут же испортить мне жизнь ещё более.
Борьба с живучим вирусом была бы безнадёжной, если бы не посетители форума niva4x4. Только благодаря их бесценным советам, злобная зараза оказалась побеждена и добро, мерзко хихикая, опять восторжествовало над злом! Заставив, впрочем, меня самого усомниться в своих талантах по части диагностики неисправностей.
Но, как бы там, ни было, Нивка моя была снова в строю и рвалась в бой! Новенький модуль зажигания, поставленный взамен старого, приболевшего, бился ровным, устойчивым пульсом. Лучшего коня не существовало на тот момент на белом свете!
Именно поэтому, а ещё потому, что других легковых машин у нас на тот момент не было, нашим Светозаром была единогласно выбрана Нивка.
На этот раз я не стал снимать кенгурятник или отворачивать противотуманки. Даже помыл её так – немного, вручную. Мои попутчики, настоятельно уговаривали меня не делать и этого, но уж больно толстый слой грязи нарос к тому времени на бортах автомашины. Поэтому всю вторую половину дня перед выездом, я мыл, скрёб, чистил, оттирая дорогую коллекционную грязь, и удалял из багажника всё, что не считал абсолютно необходимым в дороге – несколько двадцатилитровых пластиковых канистр, сумку с инструментом, включавшим в себя пару танковых двадцатитонных домкратов, передвижную шиномонтажку с шиномонтажниками и полировочную машинку с бочкой политуры… то есть – полироля.
Следующий день, на утро которого был назначен выезд, был будним днём. На все выходные дни билеты на паромы Viking Line были давно забронированы и не нами, к сожалению, так, что нам оставались только рабочие дни, пусть и взятые «за свой счёт».
Но и в этом случае мы оставались в выигрыше – на МАПП Торфяновка, через который мы собирались ехать, в будний день не должно было быть много народу. Ну, и лишние, пусть и неоплачиваемые выходные, всё же лучше, чем никаких выходных вообще.
Ранним осенним утром, я, подхватив сумку с небольшим набором вещей в дорогу и полиэтиленовый пакет с тёплой одеждой «на всякий случай», отправился на стоянку. Завёл подпрыгивающую от нетерпения Нивку и покатил на Комендантский аэродром, где соизволили ожидать меня: мой приятель Вовка, его супруга Вика и дочь Вики – Маринка, назначенная в нашей экспедиции главным переводчиком и дипломатом по совместительству. Маринкино знание английского, а ведь она изучала английский язык на профессиональном уровне, должно было избавить нас от лишних хлопот. Зная английский, можно, в принципе не знать ни финский, ни шведский, поскольку чуть ли не каждый в этих странах говорит на английском языке как на своём родном.
Итак, я подъехал к дому моих друзей в бодром настроении, радуясь, пусть темноватому и пасмурному, но такому счастливому утру. Позвонил в дверь, вошёл в прихожую… и обомлел. На полу прихожей высилась гора сумок, сумочек и полиэтиленовых пакетов, а всё это богатство увенчивала подлинная «мечта оккупанта» - огромный чемодан на колёсиках!
Прикидывая, как разместить всё это хозяйство в не очень большом багажнике Нивы не складывая задних сидений, мы начали перетаскивать вещи к машине, с последующим заталкиванием, запихиванием и рассовыванием по укромным местам. Особенные неприятности при этом доставляли десятилитровые бутыли с водой и железная канистра под бензин, скажу заранее, совсем нам не понадобившаяся.
Нивка, не ожидавшая такого напора, трещала по швам, раздуваясь как воздушный шарик. Когда стало казаться, что ещё немного, всего один полиэтиленовый мешок с барахлом и у машины вылетят стёкла, вещи всё-таки закончились. И мы смогли, наконец, выехать прочь со двора, целясь на Планерную улицу, чтобы через Планерный виадук попасть на Приморское шоссе. Такая дорога казалась самой короткой и надёжной с Комендантского.
Я вырулил на Планерную, где-то километра за полтора от виадука и, практически тут же упёрся носом в длиннющую колонну автомашин. Пробка!
Прыгая по поребрикам, нам удалось-таки выскочить из затора и свернуть на соседнюю улицу, чтобы проехав ещё пятьдесят метров, снова вляпаться в пробку, ещё худшую, чем была на Планерной!
Я опять начал прыгать по газонам и тротуарам, пытаясь найти хоть какой-нибудь обходной путь, но всё тщетно! Даже по улице Оптиков, последней перед мостом улице, перпендикулярно подходящей к Планерной, стояла глухая пробень!
Паром, отходивший от причала в Хельсинки в 17.30 (в 18.30 по московскому), вполне мог помахать нам хвостом на прощание! Было уже девять часов утра, а путь предстоял неблизкий.
Я весь извёлся, пока мы, буквально по миллиметру подползали обратно к Планерной улице. Правдами и неправдами, притирая едущих рядом и расталкивая кенгурятником едущих наперерез, мы всё-таки сумели повернуть на виадук!
Напомню, что дело было во вторник, в рабочий день, когда народ весь стремится немного поработать, загладив перед начальством вину за похмельный понедельник. И в тот самый момент, когда обуянные желанием потрудиться граждане, сломя голову несутся на работу, наши любимые дорожники, решили снять асфальт в самом узком месте и на единственной прямой трассе в район Старой Деревни. Оставив для проезда транспорта только узенькую полоску в одну машину.
Поливая в полный голос и дорожников и ГИБДДшников (вот уж Бог их наказал, подсказав кому-то очень умному такое жуткое название) и всех, кто в тот момент попался под руку, мы буквально просочились сквозь упрямый металл автомобильного столпотворения. Повернули на Приморское шоссе (Е18) и оказались на почти пустой дороге. По сравнению, конечно с тем, что только что преодолели.
Дальнейшая дорога не блистала особо захватывающими приключениями, за маленьким исключением – хлынул мелкий, противный, брызжущий грязью из под колёс, дождик-сеянец.
Настроение наше упало почти совсем до нулевой отметки по бортовому дерьмометру.
Я, пытался как-то ускорить наше передвижение, время от времени обгоняя фуры и песковозы, но интенсивность встречного движения, заставляла каждый раз нырять в узкие щели между попутными грузовиками. Я буквально слышал на уровне подсознания, как ругмя ругаются их потревоженные водители. У моих же спутников эти маневры явно вызывали приступы клаустрофобии, так, что за рулём я сидел обруганный со всех сторон.
Одно спасало положение. Мы, почему-то были твёрдо уверены, что как только пересечём границу, как тут же погода переменится к лучшему!
Ещё одно обстоятельство беспокоило меня лично. Отсутствие у нас грин-карты.
Как известно, подобный документ, можно получить почти в любой страховой фирме в Питере. Но мы решили рискнуть, и не заморачиваться беготнёй по Питеру, а просто купить грин-карту по дороге.
Мой приятель был целиком и полностью уверен в успехе этой авантюры. Меня же грыз червяк сомнения, что добыча зелёного листочка будет так уж быстра и безболезненна.
Впрочем, когда мы проскочили мимо города Выборга и оказались на абсолютно пустой дороге, ведущей к Торфяновке, мои сомнения рассеялись очень быстро.
На одной из эстакад, из которых состоит дорога в сторону Хельсинки в нескольких километрах за Выборгом, мы обнаружили невзрачную сараюшку. Это заведение на дровяном ходу, издалека казавшееся заброшенным и забытым, при пристальном изучении оказалось вполне работоспособным. Мы с Вовкой вылезли из машины и, оставив женщин любоваться дождём пополам с туманом за окном, поплелись оформлять. Пардон за выражение.
Сарайка два на два квадратных метра, с центральным отоплением типа «буржуйка в центре комнаты», была, между тем, оснащена всем нам необходимым – окошечком кассы, компьютером и пышнотелой мадам, способной одарить грин-картами каждого проезжающего.
Не имею понятия, подорожала эта бумага с тех пор, как я покупал её в предыдущий раз или просто сработал закон такси - чем дальше тем дороже, но на сей раз, грин-карта стоила нам на пятьдесят рублей больше! Оставалось смириться с этой вселенской несправедливостью, воссоединиться с женской частью нашей экспедиции и отправиться дальше.
По дороге к Торфяновке нам предстояла ещё одна остановка – надо было долить бензина до полного бака. На самой последней заправке у границы, в обществе какого-то финна приехавшего в наши пенаты разжиться дешевым (по их меркам) бензином, мы залили бак до самой пробки дорогущим (по нашим меркам) топливом и уже через каких-то пятнадцать минут оказались у самого таможенного поста.

Продолжение следует...

Глава третья.
Кошелёк или жизнь!

К моему великому сожалению, на этот раз именно мне выпала сомнительная честь быть главным действующим лицом в феерии под названием «Оформление Таможенной Декларации».
Оставив спутников сторожить машину, я начал забег вдоль таможенных ларьков.
Эти ларьки, отчасти напоминающие те к которым я успел привыкнуть на Бруснике (так на жаргоне путешественников и таможенников зовётся МАПП «Брусничное»), на деле оказались наполнены абсолютно другим содержанием.
Если на Бруснике надо было зайти внутрь будки, к дежурному, чтобы проштамповать декларацию, то на Торфяновке этот дежурный сидел в окошке, выходящем прямо на улицу.
Я автоматически сунулся в одну дверь, в другую, обнаружил, что мне там абсолютно не рады и, побегав ещё немного, отыскал, наконец, требуемое окно.
Несмотря на то, что машин было очень немного, к этому окошку выстроилась небольшая очередь. Каменно-неподвижному таможеннику в окошке, видимо до тошноты надоела глупость соотечественников. Время от времени листки таможенных деклараций, просовываемые внутрь, со свистом вылетали обратно, чуть ли не в лицо просителю. И их полёт сопровождался отрывистым лаем: «Дата! Подпись!». И забывчивый путешественник, начинал судорожно искать шариковую ручку.
Не избежал этой участи и я. Мои чудесные, распечатанные и заполненные на принтере декларации не содержали в себе этих двух необходимейших составляющих. Подписываться принтер за меня не умел.
Слава Богу, шариковая ручка у меня всегда под рукой, поэтому с крестиком напротив графы «Подпись» проблем не возникло.
Зато неожиданно возникла проблема с самим таможенником! Прочитав, что в графе: «Наименование и другие отличительные признаки товара…» вписана моя Нива 21310, он буквально пришёл в неистовство!
- Зачем вписали?!! Это что, товар для продажи?!!
Перо таможенника перечеркнуло запись чуть не прорвав насквозь бумагу. Не дослушав мои сбивчивые оправдания, что на Бруснике, дескать, требуют, дежурный тут же задал следующий вопрос:
- Первый раз, что ли? Сколько у вас денег с собой? Сколько у ваших спутников?
Вот тут я замер в полном ступоре. Я, почему-то никак не мог вспомнить, какую сумму, не облагаемую налогом можно провозить с собой. Дело в том, что хотя в кармане у меня лежала некоторая сумма денег, но их количество, не могло с полным правом называться «суммой»! И на моей кредитной карточке Visa, лежавшей в другом кармане, тоже фигурировала некоторая сумма только немного отличающаяся от нуля! И куплена-то эта карточка была с целью просто предъявить на таможне, если возникнут вопросы. Мне надо было просто назвать сумму в триста евро, чтобы пресечь домогательства таможенника, но неожиданность вопроса начисто отсекла мою способность быстро мыслить!
Сколько денег у Вовки в кошельке я не знал тем более, и не интересовался никогда, но почему-то очень хотел сказать их количество таможеннику! И не мог! По чисто физическим причинам.
Наконец, моё мычание наскучило властной структуре, и дежурный восхотел увидеть моих спутников вживую.
Я кинулся обратно к машине. В машине никого почему-то не оказалось, только на сиденье лежала одинокая вовкина ковбойская шляпа. Я начал метаться перед таможенными ларьками в поисках своих друзей и всё-таки, пусть с трудом (без своей шляпы Вовка стал менее заметным в очереди), но обнаружил их около окошка, где проверяли паспорта. Поглядев на моё испуганное лицо, Вовка неторопливо подошёл к машине, взял шляпу с сидения и, надев её, с видом короля, милостиво дающего аудиенцию послу Силандии, подошёл к тому окошку, где восседал нервный таможенник.
И через две секунды всё благополучно разрешилось. Декларации были подписаны, мы отнесли их и наши паспорта в другое окошко, где женщина-таможенник, не говоря ни слова (слава Богу!), проштамповала их и дала, наконец, добро на наш выезд из страны проживания.
Но оставалась ещё одна преграда на пути – полосатый шлагбаум и бдительный пограничник досмотра автотранспорта. От его неожиданного появления, я слегка растерялся, бросил на сидение паспорта, которые до сих пор держал в руке и опрометью кинулся показывать содержимое багажника.
Я открыл багажник Нивы, успев при этом подхватить вывалившийся тяжеленный чемодан. Ещё немного и он отдавил бы нам ноги, рухнув с высоты полметра.
Бедный таможенник с тоской взглянул на спрессованный как народ в утреннем троллейбусе, багаж.
- Ничего запрещённого, конечно нет?
- Конечно нет!
Моя заискивающая улыбка была более искренна и чиста, чем самая чистейшая правда! Таможенник с сомнением посмотрел на меня, потом с подозрением на выпирающие из багажника сумки и пакеты, тяжело вздохнул и… махнув рукой, положился на волю Аллаха.
Наконец-то шлагбаум впереди поднялся, и мы просочились на нейтральную территорию.
Как там пел Владимир Семёнович? «А на нейтральной полосе – цветы…». Не знаю, может быть, так оно и было в прошлом веке. А в наше бурное время, на нейтральной полосе, самое главное – магазины Дьюти Фри!
Пока мои спутники рысцой убегали нюхать французский парфюм и выбирать виски-коньяки, я пытался придать себе чуть более цивилизованный вид. Меня, почему-то жутко расстроило то обстоятельство, что таможенник в окошке домогался до содержимого моего кошелька. Весьма, по правде сказать, дистрофичного. Как будто с первого взгляда угадал во мне человека, прямо скажем не богатого. Скорее уж нищего на данный исторический момент.
Моя дорожная жилетка с десятком карманов, наполненных всеми необходимыми водителю вещами, но поистёртая за долгую службу, стала казаться мне нищенским отрепьем, а почти новая Нивка – деревенской телегой, на которой и в люди-то не выехать!
Поплотнее запахнув куртку, чтобы не было видно несчастной жилетки, я двинулся в сторону входа в магазин.
Сквозь стеклянные двери, на меня уставился бдительный охранник, ростом где-то под два метра. Или может он казался мне таким высоким из-за моего тоскливого состояния?
Я вошёл в двери, и охранник сделал шаг мне навстречу! «Всё,- подумал я,- Сейчас выпрут! Нефиг со свиным рылом да в калашный ряд!» Но охранник, наверное, всё-таки вспомнил, что не в кабаке вышибает. Он сделал вид, что просто переступил с ноги на ногу и с видимым усилием отвёл глаза. На время, впрочем. Бродя по магазину, я всё время ловил на себе его внимательный профессиональный взгляд.
«Боится, что стырю что-нибудь!» - думал я уже почти с отчаянием.
Вовка и наши милые дамы, то бегали туда-сюда между прилавками, то застывали в позе экстаза, нюхая что-нибудь пробное, донельзя французское! А я шатался около них не в силах побороть охватившую меня тоску.
Вообще, магазин на Торфяновке выглядел гораздо более привлекательно, чем его собрат на Брусничном. И ценами и содержимым. Здесь можно было купить кофе аж трёх видов – от самого дорогого Neskafe, до самого дешёвого немецкого вечернего кофе, из которого давным-давно выкачали весь кофеин. На стойках пылились книжки какого-то, несомненно, модного автора (каюсь, не читал, даже не слышал), а у самого пола в дальнем углу лежал отличный набор ножей, в чемоданчике-дипломате. Да ещё и со скидкой. Стоит ли говорить, что в скором времени, мы, нагруженные ножами, коньяками, кофе и конфетами выползали из магазина, под неодобрительный взгляд и без того перегруженной Нивки.
После непременной суеты, связанной с рассовыванием обновок в щели между бутылками с водой и под сидения, мы расселись на свои места и я вдруг спохватился, что ни в одном кармане моей вместительной жилетки нет моего загранпаспорта!
Слегка шокированный этим обстоятельством, я стал тщательно перебирать содержимое карманов. Паспорта не было! Я вылез из машины, начал рыть под сидениями и в подлокотнике. Паспорта не было! Я начал потихоньку сходить с ума. И так-то, до этого моё состояние было не лучшим, а с потерей загранпаспорта, мне вообще стало худо. Я начал усиленно думать, как беспаспортный буду выбираться назад - в Россию! Попытка пройти финскую таможню, не имея на руках такого важного документа, меня абсолютно не прельщала.

Продолжение следует...

Глава четвёртая.
Допрос с пристрастием.

Видя моё ужасное состояние, и проникнувшись перспективой отправиться дальше в Финляндию пешком, налегке, Вовка тоже забеспокоился. Мы вместе начали перерывать тачку! Паспорта не было. Оставалась последняя надежда – учинить допрос с пристрастием Вике и Маринке, на предмет присвоения моего документа.
К слову сказать, дамы наши не сильно взволновались отсутствием моего паспорта. Грозная перспектива вернуться обратно в Россию, не солоно хлебавши, всем коллективом, очень медленно доходила до женского неокрепшего ума.
Нет, конечно, Вика брала паспорта с сидения, но исключительно их собственные паспорта! Что касается Маринки, то она тоже брала паспорт, но только свой!
Мы ещё и ещё раз перерыли карманы моей жилетки, подняли коврики в машине, заглянули в бардачок. Безрезультатно! Паспорта по-прежнему не было.
Я уже собрался было пойти к таможне, поискать паспорт там. Может быть, он где-то выпал и лежал сейчас на земле, под колесами проезжающих автомашин? Или, может быть, его подобрали пограничники и сдали куда-нибудь в камеру хранения?
Но в этот момент Вовке пришла в голову гениальная идея! Посчитать количество паспортов в женских карманах.
По словам Вики у неё было три их собственных паспорта – викин, вовкин и маринкин.
У Маринки же в кармане был только её собственный – маринкин паспорт и больше ничего!
Некоторое время у нас ушло на то, чтобы осознать, что сумма паспортов в карманах, по идее не совсем совпадает с количеством слагаемых.
Я начал прикидывать, в чём же у нас ошибка? С точки зрения математики почти всё сходилось. Но вот должны ли одинаковые члены уравнения взаимно уничтожаться? В таком случае у нас не должно хватать уже целых двух паспортов! Или наоборот, они должны складываться, и тогда у Вики и Маринки вместе взятых, должны оказаться два маленьких паспорта и один большой! Ну, что тут можно поделать, если у меня по математике всегда была твёрдая тройка с большой натяжкой!
У Вовки с математикой было всегда лучше, поэтому его разъярённый рёв: «А ну-ка доставайте паспорта!!!» прозвучал гораздо раньше, чем я закончил свои вычисления.
Конечно, мой бедный, несчастный паспорт нашёлся моментально. Среди трёх паспортов, которые лежали у Вики в кармане.
После такого колоссального стресса, я почувствовал несказанное облегчение, и мир наконец-то стал цветным. Поэтому, к финской таможне, мы подъехали уже в приподнятом настроении.


Очередь из пяти-шести машин, для меня, побывавшего в многочасовом стоянии на Бруснике, пролетела незаметно. С облегчением кинув опостылевшую жилетку в салон автомобиля, я крепко прижал к груди свой родной паспорт и вслед за спутниками отправился в здание таможни.
Да, в отличие от перехода Nuijamaa, финны Vaalimaa сидят в довольно большом здании, куда ведут несколько ступенек короткой лестницы.
Вовка первым, важно продефилировал к окну, где восседал финский таможенник. Их беседа продолжалась довольно долго - Вовка объяснял тому наши планы по завоеванию Швеции.
Наконец, таможенник внял голосу разума, но почему-то потребовал показать документы на машину.
Я опрометью кинулся к машине, порылся в жилетке, которую так неосмотрительно кинул на произвол судьбы и вернулся в здание таможни вооружённый необходимым документом.
Дальнейшая процедура проверки документов и их штемпелевания, прошла быстро и безболезненно. Две минуты, и дело в шляпе! Ни кому из нас не было задано никаких вопросов, так, что я вполне уверовал в Вовкины способности провести нас хоть во дворец президента, хоть в государственную казну.
Наконец-то все испытания закончились, и мы стартовали, в сторону стольного города Хельсинки.
И как по заказу, тучи над нами рассеялись, и выглянуло ласковое, не по осеннему яркое солнце! Предчувствия нас не обманули!

Продолжение след...

Глава пятая.
С ветерком!

Дорога на Хельсинки - та же самая Е18, что ведёт от Питера, поначалу узковата – всего в две полосы. И тянется она по Финляндии такая двухполосная где-то километров на сорок пять – пятьдесят. А поскольку для фур, от Ваалимаа нет другой дороги, наличие тяжёлых грузовиков на трассе поначалу слегка отравляет жизнь. Не тащится же за неспешными хвостатыми! Надо обгонять!
Вот только мест для обгона немного – дорога петляет то вправо, то влево желтея двойной сплошной. А скорость ограничена восьмьюдесятью километрами в час. Финские фуры идут где-то под семьдесят, оставляя возможность обогнать не сильно против правил. Русские фуры идут под восемьдесят, но их можно обгонять и нарушая скоростной режим, потому что есть уверенность, что русский водитель не бросится тут же набирать номер ближайшего отделения полиции. Только пересекать двойную сплошную линию всё равно не хочется.
Уже после первых двух обгонов, я бросил скрупулёзно, до километра в час соблюдать скоростной режим. Мы неслись в основном около девяноста, нас никто не обгонял, а перед нами время от времени маячили хвосты длинномеров.
И именно где-то здесь на дороге в районе города Хамина (Hamina), меня ожидал очередной шок.
Если бы не наша относительно высокая скорость, то может быть, я бы гораздо пристальнее рассмотрел то чудо, которое двигалось из-за поворота нам навстречу. Возможно, даже остановился бы познакомиться. Но, мимолётное видение мимолётно промелькнуло, оставив в душе тепло, а на губах – возглас: «Смотрите, смотрите!» .
Из-за поворота, навстречу нам двигалась Нива с финскими номерами! Значит не одни мы в этом мире такие нивоводливые!
За рулём финской Нивы, насколько я успел рассмотреть, восседала мадам, небольшого роста и не совсем юношеского возраста. Чтобы не быть невежливым, скажу так: дама немного старше восемнадцати лет!
Весьма обрадованный такой встречей, я на приличное время впал в счастливо-эйфорическое расположение духа.
И даже испытание круговым движением не смогло до конца ухудшить моё настроение. Да, да я первый раз в Финляндии столкнулся с таким монстром как круговое движение!
Казалось бы, чего проще – поезжай себе по кругу и у каждой примыкающей улицы пропускай машины, въезжающие на кольцо. То есть, выполняй пункт правил, в просторечии называемый «помеха справа». А если стоит знак приоритета, руководствуйся им.
Так нет же, скандинавам, не знаю, может быть и прочим европейцам тоже, вздумалось вносить поправки в эту стройную систему!
И для русского водителя в одночасье всё вдруг переворачивается с ног на голову – по финским правилам, машина, едущая по кольцу, ВСЕГДА имеет преимущество перед машиной, въезжающей на кольцо! Если, конечно, опять же не установлены знаки приоритета. Но таких случаев я просто не встречал.
С въездом на круговое движение попроще. Надо только заставить себя уступить дорогу, представив себе, что на обочине стоит знак-«уступишка». Но вот не тормозить перед машинами, едущими справа, двигаясь по кольцу, сложно до невероятности! Многолетние рефлексы не изжить за один раз! Но человек способен и не на такое! Особенно, когда рядом с тобой сидит кто-то, вроде Вовки.
Уже встречавшийся ранее с финскими выкрутасами, Вовка пристально следил, чтобы я не поддавался старым инстинктам. Как только моя нога зависала над педалью тормоза, справа от меня раздавался рык: «Не тормози!» и я послушно опять нажимал на газ.
Нервы мои были на пределе, голова никак не хотела изжить страх, что вот-вот в тебя сейчас въедут и будешь виноват! Но всё-таки, спасибо Вовке, я достойно вышел из этой передряги. Хотя может быть водители соседних машин и заметили мою неуверенность. Ещё бы не заметить, когда машина рыскает по асфальту и трясётся как осиновый лист. А за рулём сидит не лицо финской национальности, а лицо бледное от страха!
Через некоторое время, мы выехали из пригорода Хамины и дорога вдруг сделалась шире, став из двухполосной, четырёхполосной. Вот тогда-то и началось настоящее веселье!
На придорожных знаках сначала появилась цифра 100, а потом, после небольшого сужения и 120!
Максимальная скорость нашей Нивки, когда машина уже ревмя ревёт и более не набирает, равняется ста сорока километрам в час. Проверено на КАД (Кольцевой Автодороге в Питере). Но нам и не требовалась такая сумасшедшая, с точки зрения нивовода, скорость.
Сто тридцать километров в час, и всё в ажуре! Хотя, время от времени, я ловил себя на том, что еду уже на целых пять километров в час больше и немного сбрасывал газ. Может быть, я был не прав с точки зрения экономии бензина и ресурса машины, но удержаться от того, чтобы не «упереть тапку в пол», было невозможно.
Да и, если честно, как бы ни была хороша дорога, а усталость всё-таки давала о себе знать. Нам всё больше и больше хотелось побыстрее приехать на место, поэтому я пришпоривал и пришпоривал Нивку, пока, наконец мой организм самолично не взмолился о пощаде!
Усидеть за рулём стало практически невозможно – ломило спину, слегка гудела голова, и все остальные члены требовали хотя бы минутной передышки.
Не говоря ни слова моим спутникам, я зарулил на первую попавшуюся стоянку.
Всё!
Выбрался из машины еле волоча ноги, увидел на обочине самый настоящий турник и тут же повис на нём, блаженно чувствуя, как отступает усталость и в тело вновь возвращается жизнь!
Стоянка, на которой мы остановились, находилась где-то километрах в двадцати от Хельсинки. Отгороженная от дороги стеной леса она служила пристанищем для дальнобойщиков. Вот и на тот момент пара фур отдыхала на обочине, занавесив окна от солнца.
Вот она – эта стоянка! Вот он Вовка и его таинственная шляпа!


От границы мы уже отъехали очень прилично, двести километров, без копеек. То есть, с утра и до сего момента мы проехали более трёхсот километров!
Никогда не причислял себя к грандам дальнобоя, поэтому с чистым сердцем констатирую, что в тот день устал. Мои спутники, ехавшие багажом, особенно Маринка по молодости лет, сильной усталости не чувствовали, хотя и у них эта передышка вызвала откровенное облегчение.


Мы пошуршали по кустам, излили в них душу, обнаружили неподалёку в хлам разбитую и раздербаненную легковушку, пофилософствовали над её бренными останками о тщетности и суетности бытия и о мародёрах существующих даже в Финляндии. И пошли кормиться, благо Вика уже приспособила заднее сидение Нивки в качестве обеденного стола.
ВИДЕО

Пока мы вкушали от щедрот питерских, небо потихоньку становилось всё темнее – ветерок откуда-то с востока натягивал тучи. Пока ещё было тепло, но уже чувствовалась в воздухе эдакая свежесть, возвещающая приход настоящего похолодания.
Времени у нас было ещё достаточно, до отплытия парома оставалось не менее трёх часов. То ли нам удалось нагнать расчётное время, то ли в эти расчёты вкралась ошибка, но можно было уже не торопиться.
Единственное, что волновало Вовку, маршрут к паромному причалу. При первом его путешествии маршрут ему запомнился плоховато, приходилось надеяться на его память и на русский авось.
Что ж, не ошибается тот, кто ничего не делает, но даже при этом он всё равно делает ошибку. Так, что нам ничего не оставалось, как погрузится в Нивку и двинуться дальше, к цели нашего путешествия.

Продолжение сле...

Глава шестая.
А я одна стою на берегу…

Город Хельсинки – столица Суоми, встретил нас уже настоящими свинцовыми тучами, готовыми пролиться холодным осенним дождём. Трасса Е18, вдруг неожиданно свернула вправо, уходя куда-то далеко-далеко, к городу Турку и там ныряя в волны Балтики, если верить карте.
Но мы упорно продолжали ехать прямо, руководствуясь лишь вовкиными указаниями. Паром Viking Line, на который мы стремились, отчаливал от терминала, располагавшегося почти в самом сердце Хельсинки, недалеко от президентского дворца.
Небольшой отрезок дороги, на который мы попали с Е18, имел порядковый номер семь на красном фоне. То есть служил продолжением дороги М7 местного значения, которая в свою очередь на предыдущем отрезке пути была ещё и дорогой Е18.
Очень сложно? На самом деле не критично. Поскольку знаки на обочине обычно вполне понятны даже новичку за рулём. И повторяются очень часто.
Когда дорога, допустим Е18 совпадает с дорогой М7, то на больших знаках, что расположены повыше, на зелёном фоне нарисовано «Е18», а пониже, на маленьких табличках на красном фоне – цифра «7». А если ещё в скором времени с этой дороги планируется съезд на другую дорогу, скажем М6, то табличка с цифрой 6 на красном вешается рядом с семёркой и обводится пунктирной рамкой.
И когда Е18 резко прыгнула вправо, мы остались на дороге М7 и проехали по ней около пяти километров, постоянно сверяясь с вовкиными воспоминаниями и вышеприведёнными соображениями. Затем свернули налево и оказались на дороге за номером Е75.
И тут же нас начали немилосердно тормозить ограничительные знаки, сбросив нашу скорость до жалких 50 километров в час. Однако никаких особых городских примет по-прежнему не было видно.
Когда едешь по дороге в России, город обычно заявляет о себе первыми рядами многоэтажек, либо заводскими кварталами, пыхтящими там и сям дымовыми трубами и градирнями ТЭЦ. Финская же столица заявила о себе в основном перекрёстками и светофорами. Мы начали останавливаться у каждого столба, чтобы дождаться зелёного сигнала светофора.
Но нету худа без добра! Стоя у светофоров, можно было пристальнее разглядеть указательные знаки над перекрёстками. И на них, на этих знаках, мы вдруг заметили маленький, но весьма информативный значок – силуэт кораблика на зелёном фоне. Это как раз то, что нам было нужно.
Оставалось последовать этой новой путеводной звезде! Под возгласы Вовки: «Да! Да! Мы именно здесь и ехали!» мы попетляли по улицам Хельсинки и вдруг очутились на самой, что ни на есть центральной площади столицы, прямо перед президентским дворцом!
Правда, чтобы добраться до пункта назначения, нам пришлось развернуться на плотном переплетении трамвайных рельс. И, следуя опять же за корабликом на знаках, чуть вернувшись назад, свернуть направо, на улицу Katajanokanranta (КАтайяно кАнранта), проходящую параллельно улице с говорящим названием – Канавакату! Это уже был путь непосредственно к тому месту, где находился терминал компании Viking Line.
К сожалению, хотя мы и располагали временем, осмотреть центр города на этот раз нам не удалось. Здесь виновата и путаница с местным временем, которое не совпадает с московским на один час, и нервное ожидание посадки на паром. И самое главное – полная неизвестность дальнейшей судьбы нашей Нивки.
Хотя у Вовки и существовал грандиозный план поставить Ниву на ближайшую дешёвую стоянку около местной бензоколонки (15 евро в сутки), но этому его плану не суждено было сбыться. Когда мы подкатили к запланированному месту стоянки, из домика заправки выполз преклонного возраста пенсионер с инструментальным поясом на чреслах.
Вот тут-то и началась работа для Маринки. Пора была вступать в переговоры с местным населением.
Со своим безукоризненным оксфордским, с примесью гарвардского, наша переводчица-дипломат (naistulkki-diplomaatti) должна была вызвать фурор среди окрестных аборигенов, с последующим поклонением, воскурениями фимиама и бескровными жертвоприношениями.
Но, видимо дедушка, хозяйничавший на заправке был немного более стар, чем планировалось и вся сила женских чар нашего тулкки(переводчика) пропала втуне. Спустя пять минут после начала переговоров выяснилось: дедко тут сидит, никого не трогает, електричество починяет, а хозяев нетути. Уехали сталбыть хозяева. И никаких таких правов он не имеет, чтобы нас пустить на постой. Неположена!
Приходилось начинать измышлять что-либо отличное от плана А.
Вовка с Маринкой, оставили нас с Викой у машины, и умчались воплощать план Б! Вику время от времени подмывало броситься им на помощь, но боязнь заблудиться, каждый раз останавливала её в трёх шагах от машины.
Я же, выбравшись из-за руля и немного размяв ноги, был вынужден поплотнее запахнуть куртку, а потом и вовсе забраться обратно в кабину. Холодный резкий ветер дул со стороны гавани, взмётывая полы плащей проходящих мимо финнов. Закалённые представители северного народа, рождённые под эгидой Йоулупукки (финского деда Мороза), не обращали никакого внимания на холоднющий ветер, но меня от его порывов начинало колотить неестественно крупной дрожью.
Наконец, когда мы уже отчаялись увидеть в живых наших спутников, прибежала Маринка с ободряющим известием – стоянка найдена!
Я завёл наше транспортное средство и рванул в указанную сторону. Ехать пришлось совсем недалеко – метров пятьдесят. На самый-самый берег гавани, отгороженный от воды, только лишь неширокой полосой деревьев и кустов.
Стоит ли говорить, что нам досталась самая дорогая в округе стоянка! Да ещё впопыхах оплаченная аж на трое суток! А это уже почти пятьдесят евро!
В общем, как бы то ни было, но Нивку мы устроили, оставалось устроиться самим.
Похватав из машины все наши чемоданы, пакеты и канистры с водой, нагруженные этим скарбом как корабли пустыни, мы отправились в недалёкое здание терминала, получать забронированные заранее билеты и ожидать посадки на паром.
Паром Мариелла, труба которой торчала над немаленьким зданием терминала как Джомолунгма среди Гималаев, снизу, с берега производил внушительное впечатление.
Конечно, видали мы в Питере и поболее суда! Скажем, у Английской набережной иногда швартуются настоящие гиганты! Когда пассажиры любуются с палубы крышами Петербурга, поплёвывая вниз, на мост Лейтенанта Шмидта, и так-то вздымающийся над водой на высоту почти пятиэтажного дома. Но все эти суда, хоть и производят впечатление, но какое-то отстранённое. Проезжая мимо этих гигантов и рассматривая крошечные фигурки на палубе, не думаешь с замиранием сердца, что вот уже через несколько десятков минут будешь так же точно озирать сверху-вниз прилегающие окрестности.


Но нам некогда было особо тщательно разглядывать наш будущий экипаж. Мы пыхтели под весом всевозможной ручной клади, о совокупной тяжести которой даже не догадывались ранее!
Наконец допыхтев до здания терминала, и войдя внутрь, мы с облегчением сбросили багаж в кучу и начали осматриваться вокруг.
Мне лично этот небольшой, но красивый зал понравился. Чисто, относительно спокойно, даже несмотря на пассажирскую суету. Белые колонны и удобные мягкие сидения, на которых (о чудо!) отсутствуют спящие бомжи и алканавты.


Когда выяснилось, что до отправления ещё порядочно времени, а кассу, в которой нас ждали забронированные билеты, откроют за час до отплытия, мы немного успокоились и я решил прогуляться, проведать Нивку. Хоть я и был полностью уверен в её абсолютной безопасности, но всё равно сердце было не на месте.
Запахнувшись поплотнее, я выбрался на улицу, на пронизывающий ветер и побрёл на стоянку, попутно изучая окрестности.
ВИДЕО

Посмотреть, конечно, было на что. Во-первых – жилые дома около причала Viking Line действительно смотрелись симпатично.


Маленькие уютные коробочки, украшенные маленькими балкончиками по фасаду и накрытые вычурной , похожей на кусок летающей тарелки, крышей над мансардами, производил впечатление чего-то приятного, тёплого и немного странного.
Ёжась под холодными порывами ветра, я мечтал оказаться в одной из таких квартир, с видом на море, в тепле и домашнем уюте, когда ветер бессильно разбивается о стекло.
Во-вторых, справа – со стороны залива, сквозь решётку огораживающую причал, можно было разглядеть какой-то высокий купол на противоположном берегу.


Вот так, разглядывая по пути, всё, что попадалось на глаза, я добрался до Нивки, постоял около неё, зачем-то залез в багажник, наверное, проверить, не осталось ли там чего, кроме пустой железной канистры и ещё раз убедившись, что квитанция автоматической кассы под лобовым стеклом хорошо видна с улицы, отправился восвояси.


А по дороге обратно, меня ожидал небольшой сюрприз. Небольшой, по сравнению, с теми «сюрпризами», что ходят по рельсам в Санкт Петербурге.
Откуда-то издалека послышалось мелодичное позвякивание, оно становилось всё явственнее, и вдруг, на меня из-за угла выехал самый настоящий финский трамвай.


На небольшой площади перед пассажирским терминалом находилась его конечная остановка, и поэтому трамвай здесь задержался ненадолго, так что у меня хватило времени его сфотографировать.
Его и его пассажиров – пару колоритных финнов, покинувших вагон.


Обойдя трамвай сбоку, я начал вглядываться в рекламу на его борту. Особо переводить в этой рекламе было нечего, но на плакате я вдруг разглядел одно лицо, изображение которого у нас в стране абсолютно не популярно и не рекомендуется к размещению на рекламных тумбах.
На рекламной афише виднелся Гитлер, собственной персоной. И, конечно же, в кампании с очень популярной в Финляндии личностью – шведским бароном, русским курсантом, польским сапёром, императорским кавалергардом, китайским подполковником, финским фельдмаршалом и президентом, лютым русофобом, вся жизнь которого была накрепко связана с Россией, личным другом Гитлера - Карлом-Густавом-Эмилем Маннергеймом!


Смысл рекламы был абсолютно прозрачен – некий Шведский театр, я так понимаю, показывал в столице Суоми спектакль «Маннергейм».
С этим было просто, но вот для рекламы на противоположной стороне дороги однозначного ответа у меня не было. Что сей сон означал, долгое время оставалось для меня загадкой.


Зачем красовалась эта блюющая мадам на мусорном ящике? Почему процесс вулканического извержения происходил в именно в красивую, расшитую бисером дамскую сумочку, а не, скажем, за пазуху стильному мэну стоящему рядом? Почему плакат висел рядом с трамвайной остановкой? И вообще, что должна была рекламировать эта старуха Извергиль?
Может быть предупреждение для тех, кого укачивает в трамвае? Или совет: «В случае конфуза не цельтесь в стоящих рядом! Используйте подручные средства!». А может быть это предостережение? «Нельзя долго смотреть на волны, укачает!»? Или приказ: «Не блевать!», судя по жёлтому смайлику, перечёркнутому красной полосой,
В общем, на тот момент у меня была масса вариантов использования этого плаката, и если бы я участвовал в конкурсе «Придумай подпись к картинке», наверняка занял бы первое место!
Но, в скором времени мне наскучило играть в Угадайку и я решил прогуляться подальше, по другую сторону от посадочного терминала. Ушёл я, правда не далеко, надолго прилипнув к решётке забора отделяющего причал от дороги.
По ту сторону забора грузили Мариеллу!


На асфальтированной площадке пирса стояли расцепленные фуры – «хвосты» по терминологии водителей-дальнобойщиков. Фура заезжала на эту площадку,
«хвост» оставался ожидать погрузки на паром, а «голова» укатывала за новыми заданиями. Спустя некоторое время, к прицепу подъезжал небольшой кар, быстро цеплял его и с большой скоростью увозил, через разверстые ворота в корме Мариеллы, в трюм.


Для меня подобный вид Мариеллы сзади был чрезвычайно важным обстоятельством! Честно говоря, я слегка боялся плыть на пароме. Именно на пароме! Так как в моей памяти ещё была свежа судьба парома Эстония. Для тех, кто забыл эту историю, я напомню её в общих чертах:
Белый красавец, паром Эстония, принадлежащий эстонской компании «Estline» и курсировавший по маршруту Турку - Мариенхамн - Стокгольм, странным образом затонул в ночь на 28 сентября 1994 года в бурных волнах Балтики. По одним данным, официально-сложно-сочинённым – у парома по дороге оторвался плохо закрытый передний визир, то есть в переводе на русский – отвалилась подъёмная часть носовой части, предназначенная для погрузки автотранспорта. По другим – русско-шпионско-неофициальным данным, паром кое-кто решил пустить под воду, чтобы скрыть перевозку украденного в России оружия.
Как бы там ни было, спаслось, буквально чудом, только лишь чуть более ста человек из тысячи.
Перспектива подобного рода меня совершенно не устраивала, поэтому, я вздохнул с облегчением, когда оказалось, что у парома Мариелла, ворота, ведущие с причала в трюм – в корме.
«И, слава Богу, что не в носу! - подумал я, - может быть, при хорошей скорости судна вода не будет успевать затекать в корпус, даже если кто-нибудь забудет заделать эти здоровенные дырки»
Однако, пора было возвращаться к нашей весёлой компании, чтобы не остаться ночевать прямо тут, на причале.
Я, чуть ли не бегом вернулся в здание терминала, где потихоньку начиналась небольшая суета, связанная с получением забронированных билетов.
Почти всё то время, что я наслаждался прогулкой, Вовка, в своей неизменной шляпе дежурил у кассы и самым первым получил четыре маленьких пластиковых прямоугольничка, с названием судна, номером каюты и коричневой магнитной полосой – билеты, они же пропуска, они же ключи от каюты.


Взяв свой билет, я, не долго думая положил его поглубже в карман рубашки и выслушал радостную новость о том, что на обратном пути нас ожидает ужин типа «шведский стол», обязательное, кстати, мероприятие при путешествии по бонусной схеме.
Есть, правда ещё два варианта – вместо «шведского стола», стоимостью 26 евро, можно заказать завтрак за 12 евро или вообще – сущие пустяки – 7 евро за то, чтобы остаться голодным вовсе. Заплати и лети!
Но, пока, что, нам приходилось опять впрягаться в работу носильщика.
Снова нагруженные, как корабли пустыни, мы поднялись по эскалатору на второй этаж здания терминала и оказались в небольшом зале, перед рядом турникетов.
Справа у каждого турникета, на уровне пояса, находилось устройство, по которому надо было провести магнитной полосой карточки-ключа.
Мы, зажав в кулачки драгоценные карточки, как послушные дети из одного класса, встали в цепочку к одному турникету. Одна за другой, магнитные полоски волшебного ключа, пропускали моих спутников в противоположную часть зала, где уже толпились счастливчики прошедшие раньше нас. Вовка, Маринка, потом прошла Вика. Настала моя очередь. Я с трудом переложил весь несомый багаж в одну руку, так что меня аж перекосило на одну сторону. Потом с трепетом и замиранием сердца провёл карточкой по щели пропускного устройства… Ничего. Я ещё раз провёл карточкой по требуемому месту... Снова ничего. Посмотрел на листочек с инструкцией для идиотов, прилепленный поблизости… перевернул карточку магнитной полосой в другую сторону и снова вставил карточку в щель… Опять НИ-ЧЕ-ГО! Меня начала охватывать тихая паника. Все мои спутники, а, главное – Маринка-переводчица, оказались по ту сторону барьера! Они спокойно стояли почти у самых дверей, ведущих далее, на паром, о чём-то переговаривались и не обращали на меня никакого внимания! Меня некому было спасти! А все мои знания финского и английского вкупе не могли мне помочь объяснить здешним секьюрити, что билет у меня не поддельный! Так – перекошенный на левую сторону кучей полиэтиленовых пакетов, с карточкой в протянутой правой руке, я и застыл перед турникетом памятником самому себе.

Продолжение сл...

Глава седьмая.
Шесть соток по-фински или Балтийское морское садоводство.


Видимо моя поза недоумения и застывший на лице отпечаток углублённых раздумий привлекли внимание одной из девушек, наблюдавших за турникетами. Поскольку, не успел я ещё как следует напугаться, как одна из них подскочила ко мне, спрашивая, что-то по-фински.
По-моему, единственное, что в тот момент мне удалось выдавить из себя: “Does not work!” («Не работает» - англ.), хотя не могу утверждать на сто процентов, что не сделал в этой фразе сразу несколько ошибок.
Девушка, схватила мой билет и подбежала к строгой мадам в традиционных финских очках, стоящей за небольшой конторкой у самого крайнего турникета, по всей видимости начальнице смены.
Её переговоры, хоть и заняли не более пятнадцати секунд, но для меня они тянулись нескончаемо долго. За это время я успел напредставлять себе таких ужасов по моему дальнейшему существованию на территории суверенной Финляндии, какие не снились и Франсиску Гойе! Однако, переговоры, всё-таки закончились и девушка подбежала ко мне.
Вручив обратно мой злосчастный билет, милая, красивая, добрая, умная, несравненная (я в тот момент смог бы придумать и тысячу хвалебных эпитетов!) волшебница, пригласила меня к турникету, провела по коварной щели контроллёра своим пропуском и прозрачные дверцы турникета открылись! И через пять секунд я воссоединился со своими спутниками, по-моему так до конца и не осознавшими весь кошмар моего приключения.
Как бы там ни было, но в тот же момент двери на выход открылись и мы оказались в длинном-длинном стеклянном коридоре, оснащённом даже небольшим эскалатором с правого края. Но бегущей дорожкой мы пользоваться не стали, Вовка торопил нас быстрее оказаться на борту парома.
Поэтому, чуть ли не бегом, волоча багаж, мы пронеслись по коридору, свернули налево и оказались под прицелом… фотоаппарата!
Фотография, что вы видите внизу, вовсе не та, которую сделал судовой фотограф, при моей посадке в Хельсинки. Эта фотография сделана уже в Стокгольме, при отплытии. Первый же снимок, я забраковал сразу, как только нашёл себя на стенде фотографа, через некоторое время после отплытия. На нём, на этом снимке был изображён верблюд, гружёный хурджинами, с волчьим оскалом на морде! Я, хоть и был предупреждён о том, что нас ждёт на входе, слышал совет улыбнуться, но лицо, не привыкшее к таким операциям начало активно сопротивляться. Щелчок, вспышка и, слегка ошеломлённый, я оказался на палубе парома.


Сказать про это место просто «палуба» было бы сущей необъективностью! Большой зал, устланный ковровыми дорожками, кое где стеклянные двери, белые колонны, лифты, бегающие без передыха вверх и вниз и широкие лестницы. В общем, если и удаётся идентифицировать это место как корабль, то лишь благодаря высоким комингсам (порогам) дверей ведущих на улицу.
Мои спутники уже сгрудились около лифтов. Путь нам предстоял неблизкий – на самую-самую нижнюю палубу номер два. Не знаю, есть ли на пароме Мариелла палуба номер один, но видимо это уже самый трюм, трюмее быть не может! А палуба номер два всё-таки чуть повыше. Но всё равно ниже уровня ватерлинии. И всё пространство этой палубы – серия узких извилистых коридорчиков, в которые выходят двери кают.
Спустившись на лифте, мы без труда отыскали свой 2009-й номер – один поворот по коридору и всё. Небольшой вовкин инструктаж, по правилам пользования ключом и мы оказались в каюте. Каюта, по моим представлениям человека сухопутного, была в высшей степени удобна и практична. Никакого сравнения с, пусть и самым шикарным купе на железной дороге. Широкие верхние и нижние полки, гораздо шире, чем в поезде. За перегородкой, туалет, раковина и душ. Розетка на двести двадцать вольт. В общем – шик блеск! Только окна нет. Иллюминатор в каюте ниже ватерлинии отсутствовал как класс! Чтобы разные несознательные граждане не смогли в плавании открыть окно – для «подышать свежим воздухом». Особенно по пьяни. Зато на стене каюты, вместо окна, висела большая фотография какого-то маяка, на скалистом островке. Этот маяк, кстати, всю дорогу служил нам постоянным поводом для шуток. Время от времени кто-нибудь спохватывался: «О! Уже мимо маяка проплываем!» Или: «Вот ещё один маяк… И ещё один маяк… Да сколько ж их тут?!». И утром, только продрав глаза: «Мимо какого маяка сейчас плывём? Шведского, наверное?!» И тому подобное.
Я, конечно, был бы не прочь немного посидеть-отдохнуть после стольких переживаний, но Вовка торопил бросать всё и отправляться с ним. Не понимая, к чему такая спешка, я выскочил за Вовкой в коридор, оставив женщин прихорашиваться перед зеркалом. Но первым делом, выйдя из каюты, всё-таки попробовал свой ключ-карту на вшивость. Дверь, после двух-трёх попыток всё-таки открылась. А значит, мне не придётся занимать у кого-либо ключ, чтобы попасть в каюту! Обрадованный этим обстоятельством, я поспешил за Вовкой, который успел выйти из коридора и ожидал меня в холле у лифтов. Неподалёку виднелся вход в сауну, а за углом оказался маленький бар, в который мы тут же незамедлили заползти.
С первого взгляда, в этом баре со стеклянными стенками не было ничего необычного. Высокая стойка, несколько столиков. Пара женщин за столиками, неторопливо потягивавших что-то из чашек, то ли чай, то ли кофе. Но потом, я обратил внимание на приглушённый детский визг за стеклянной стеной.
В небольших круглых чанах-бассейнах купалась детвора. Женщины в баре, видимо мамаши этих водостойких чад, наблюдали за детскими шалостями, через стекло, ведя между собой неторопливую беседу. Ну, что ж – всем хорошо и удобно – и дети под присмотром и мамы могут расслабиться.


Мы с Вовкой опять вернулись в коридор, дожидаться женскую половину команды. Мой спутник, начал немного нервничать, когда оказалось, что женщины так и не появились из каюты.
Мы подождали ещё немного. За это время, я успел сфотографировать Вовку у схемы нашего парома.


Потом прошло ещё немного времени, и нервы у Вовки не выдержали. Бормоча проклятия, он кинулся в каюту, откуда чуть ли не пинками выгнал, дорвавшихся до зеркала спутниц.


Слава Богу, один из лифтов оказался не занят, мы погрузились в него и взвились ввысь из-под толщи воды. Ввысь, в данном случае означает – на палубу номер восемь!
И, пробежав через центральный холл, неожиданно оказались на улице.
На открытом пространстве восьмой – прогулочной и спасательной палубы, гулял свежий ветер. Пока народ натягивал на головы шапки-ушанки, я успел немного осмотреться. И даже сфотографировать довольно узкое пространство палубы, не зная, что судьба приготовила мне очередной подарок. Щёлкая зелёно-белый палубный антураж, я не обратил внимания, что попутно снимаю ещё и крыло капитанского мостика, протянувшееся над палубой номер восемь. Позже, уже приехав в Питер и разглядывая фотографии, я обнаружил, что случайно сфотографировал и капитана на его рабочем месте. При большом увеличении, на оригинале фотографии он виден достаточно хорошо. Улыбнитесь! Вас снимает скрытая камера! Чиииииззззз!



Но в тот момент, мне некогда было разглядывать фотографии, потому что палубный настил задрожал у нас под ногами и Вовка, чуть ли не бегом потащил нас на корму.
Мы успели как раз вовремя! За кормой парома бурлила вода, и полоcка воды между кормой и берегом, становилась всё шире и шире.
ВИДЕО 1

Я прилип к фотоаппарату и с упоением щёлкал пейзажи, открывающиеся с высоты палубы.
Вначале сам причал Викинг Лайн



Гостиницу и Конференц-зал Марина странного тёмно-коричневого цвета.


К сожалению, наша Марина не могла претендовать на эту жилплощадь в центре Хельсинки, поскольку название гостиницы означало лишь её близость к морю - Гостиница «Морская».
Мы отплывали всё дальше от берега и нам открывались всё новые и новые картины.
Слабая волна чуть-чуть покачивала паром, отчего берег еле заметно глазу ходил вверх и вниз. Хельсинки словно прощался с нами, кивая нам вслед куполами соборов.



Наконец, паром развернулся кормой к городу, и мы смогли полюбоваться на панораму центральной набережной, с президентским дворцом.


Вот он – президентский дворец.


И судя по пустому флагштоку, на тот момент, президент Финляндии, госпожа Халонен Тарья Каарина отсутствовала во дворце.
Вообще, жителя такого города как Санкт Петербург или Москва, президентский дворец, размером с небольшую дворянскую усадьбу впечатлит не особо. Но, если посмотреть с другой стороны – финны, давно могли отгрохать под президентскую персону и Дворец Съездов. Но делать этого не стали, ведь президент, такой же гражданин, как и все, только попавший в лапы огромнейшей ответственности за своих сограждан!
Наш паром отплывал всё дальше и дальше, гавань Хельсинки становилась всё меньше и меньше. Зато стали попадаться во множестве маленькие островки, все сплошь обитаемые, включая и совсем малюсенькие и скалистые. Всё это немного напоминало наши шестисоточные садоводческие массивы. Разве, что между соседями не было сухопутных границ и вековых распрей о затенении огородов соседскими домами и заборами.


Островки причудливой формы чаще всего еле-еле возвышались над водой, иногда производя впечатление всплывшей подводной лодки.


Мы заспорили было, заливает ли эти островки и домики на них в шторм? С одной стороны, это явно были дачи, посещаемые в отпуск и по выходным, так, что любой шторм можно и переждать на Большой Земле, пусть хибарку хоть ветром унесёт. С другой стороны, если домики каждый раз смывает к русалочьей матери, очень уж много денег надо на восстановление, а финны так просто деньги тратить не будут.
Но некоторым островным домам не по одному десятку лет, сразу видно, а раз они стоят крепко, то вывод напрашивается такой, что вся эта бухта Финского залива, хоть и довольно широкая, хорошо защищена от ветра.
Тем более, что среди островов-дачек, попадаются и образцы садоводческого искусства, явно принадлежащие садоводам-виртуозам.


А чуть позже, мы заметили и вообще настоящее чудо тропиков – домик, по существу как две капли воды похожий на нашу отечественную недостроенную дачку, где-нибудь под Оредежем. Ютился этот шедевр деревянного зодчества на совсем уж крошечном островке.
Может быть это действительно какой-нибудь «новый русский» решил здесь отхватить кусок земли?


Немного погодя, мы вслед за толпой туристов, кинулись к правому борту. Отсюда был хорошо виден узкий извилистый проход между островами, сквозь который, как сквозь игольное ушко, должен был пройти наш паром, чтобы выйти из бухты в открытое море.


Судно двигалось, выписывая пологую кривую в форме буквы S, и требовался очень точный расчёт, чтобы не зацепить чем-нибудь береговой подъём дна. Сейчас, при слабом волнении, этот фокус казался хоть и рискованным, но достаточно простым. А вот как в этом месте паром будет вести себя при сильной волне, мы могли только догадываться.
Еще один небольшой сюрприз, скрывался как раз в этом месте – в береговой линии открылась небольшая бухточка, и в ней мы увидели, стоящую на стапелях, маленькую подводную лодку, мне как питерцу – удивительно знакомую.


Не стояла ли эта лодка в советское время у нас на Шкиперском Протоке?
А в следующую секунду оказалось, что мы вообще-то плывём мимо самой настоящей крепости! Это видение, под названием Suomenlinna (Суоменлинна), промелькнуло словно сон, оставив странное желание, непременно проникнуть сюда снова, но по суше. И ещё оставив на память две небольших видеозаписи.

ВИДЕО 2

ВИДЕО 3

Ещё пара мгновений и мы вышли в открытое море!


Продолжение с...

Глава восьмая.
Корабли и капитаны!

Мы решили, что впечатлений пока достаточно и, покинув палубу, спустились в нашу каюту.
Постоянное нервное напряжение последних суток, нас, конечно, утомило, но и не давало полностью расслабиться, позволяя черпать силы из резервов организма. Но вот тут, я, наконец, почувствовал, насколько сильно устал и проголодался.
Мои спутники тоже были на грани истощения, как нервного, так и физического.


И все одновременно зверски захотели есть! Надо было немедленно накрывать на стол, а не то, кто-нибудь явно пострадал бы, оставшись без самой сочной части своего тела!
И началось время сюрпризов! С ловкостью театрального фокусника, Вика начала вынимать из нашего неподъёмного багажа тарелки, ложки, чашки, электрический чайник, всевозможные бутерброды и супы быстрого приготовления. Каютный столик, маленький и низенький, но, слава Богу, не привинченный к полу или к стене, оказался сплошь заставленным яствами, так, что свою тарелку и поставить было некуда! Но он позволил всем четверым кое-как разлечься на нижних полках, и вскоре мы уже вкушали пищу богов (или нам так показалось с голодухи), в позе римских патрициев.
Чайник кипел вовсю, каюта уже казалась обжитой и уютной, и покидать её не хотелось. Но впереди нас ждали великие дела! Требовалось как можно быстрее осмотреть сам паром, пусть не от киля до клотика, как выражался классик, но, хотя бы прогуляться по тем местам, где мы ещё не были!
Насытившись, мы покинули гостеприимную каюту и потопали снизу вверх по палубам.


Наша вторая палуба (Anchor Deck – якорная палуба), в силу своей принадлежности исключительно для ночлега и посещения сауны, нас интересовала мало. А палубы номер три (Car Deck – автомобильная палуба) и три «С» (Car Platform Deck – автомобильная платформа) служили гаражом для автомобилей и прицепов. Мы были бы не прочь побродить среди тачек и посмотреть, в каких условиях плывут эти железные кони, но во время плавания, для пассажиров двери, ведущие туда, были наглухо закрыты. Так, что совет дня таков – если вы перевозите ваш автомобиль на пароме, побеспокойтесь все свои вещи из машины взять заранее, потому, что в плавании, вас туда, за забытой зубной щёткой никто не пустит!
Четвёртая палуба (Bell Deck), вопреки названию, содержала сплошь лабиринты кают. Бродить по этим лабиринтам, можно было до бесконечности, но всё равно не попасть в то место, куда было нужно. А, скажем, вернуться в первоначальную точку или вовсе оказаться этажом ниже.
Sextant Deck – пятая палуба, на мой взгляд, уже полностью соответствовала своему названию! Она была так же вся заполнена каютами, и я решил, что все они предназначены для секса! Ведь написано-то было чёрным по белому – «СЕКСтант Дек»! Но меня быстро разуверили в этом, пояснив, что палуба названа по имени прибора предназначенного для определения местоположения судна по звёздам – секстанта. И, что палубой номер пять считается не только спальное пространство, но и часть носовой палубы на улице, которая и предназначена для того, чтобы капитан мог выйти на неё и воспользоваться секстантом, буде все другие приборы откажут. Пользуются ли капитаны современности столь архаичным инструментом, мы узнали чуть позже.
А пока мы добрались до палубы номер шесть, с которой собственно и начали наше знакомство с судном – Info&Shopping Deck, информационной и магазинной палубы. Слева от лифта был проход в помещение пассажирских кают, справа – вход в магазин, а по центру холла клубилась небольшая толпа. Люди бродили вдоль стенда с вывешенными на нём посадочными фотографиями и искали себя-любимых.


Мы присоединились к остальным пассажирам, и повели хоровод вокруг стенда. Себя я нашёл чуть в стороне от остальной компании, с уже упомянутым оскалом на лице. Тратить целых пять евро (именно столько стоит эта услуга фотографа) за такое уродство я, конечно, не стал, оставив фотографию на прежнем месте.
Ещё немного побродив по залу, мы направились в магазин.
Taxfree-shop был уже полон народу! И мы поспешили слиться с толпой.
Впрочем, слиться до конца не получалось - все мы вчетвером, явно выделялись из общей массы, и вовсе не благодаря нашей истинно славянской внешности. К слову сказать, только теперь мы стали обращать внимание, на то, что пассажирский состав парома, был явно не младшего школьного возраста. И даже не старшего! Школьного. Скорее школьного возраста своих собственных правнуков! Весь магазин был буквально забит финскими пенсионерами! Впрочем, как и весь паром.
Лавируя между магазинными тележками, которые катили пенсионеры и каталками, в которых катили пенсионеров, мы начали осмотр. Непременная парфюмерия и одежда – в основном всякие футболки, рубашки и джемпера, шоколад, кофе, сувениры а-ля Viking Line и детские игрушки, небольшой застеклённый холодильник с кое-какими продуктами типа сыра и сосисок и… вино, водка, пиво, виски, бренди, шампанское, конина и аперитив, короче море разливанное вкусных напитков по вкусным ценам!
Количество винно-водочных изделий на стеллажах положительно зашкаливало и в тележках у финских пенсионеров, пробирающихся к кассам, высились груды коробок с пивом и мерно позвякивали римские фаланги разноцветных, разнокалиберных бутылок!
И всё пространство магазина было заполнено этим мелодичным звоном. Паром набрал полный ход, маршевые двигатели работали на максимальной мощности, стены и пол от этой работы подрагивали, и когорты бутылок выставленных на продажу звенели в унисон!
Мы начали осторожно красться между полками, чтобы излишне не тревожить бутылки. Казалось, ещё одно лишнее сотрясение, и они просто разобьются друг о друга. Вовка усиленно переводил ценники с евро на рубли, а Маринка тут же принялась заговаривать зубы симпатичному молоденькому морячку, надзиравшему за залом магазина.
Что касается цен на товары, не относящиеся к спиртному, то они не особенно отличались от отечественных, а кое-где и превосходили их. Достаточно сказать, что маленькая двухсотпятидесятиграммовая бутылочка питьевой воды типа Бон-Аквы стоила восемь евро!
Что касается морячка с заговариваемыми зубами, то он улыбался, явно млея от выпавшего на его долю внимания. Этот разговор был затеян не зря и имел самые, что ни на есть веские причины. Нам непременно надо было узнать подробности и сроки действия бонусной системы, позволившей нам в данный момент находиться в данном месте. Маринка, как опытный заплечных дел мастер, потихоньку устраивала молодому человеку допрос с пристрастием в виде женских чар, и бедный парень кололся как перезревший кокос! А мы кружили вокруг этой пары как акулы вокруг добычи.
Когда морячок иссяк, мы покинули магазин, так ничего и не купив. Всему своё время!
Покончив с шопингом, наша маленькая команда устремилась на следующий этаж.
Седьмая палуба (Restaurant Deck), встретила нас гомоном множества людских голосов. Слева от лифта собралось, похоже, всё оставшееся население парома из тех, кто не рыскал по магазину. Толпа финских пенсионеров предвкушающее гомонила и каждый финн крепко сжимал в руках небольшой листок бумаги – пропуск в ресторан, на праздник обжорства, называемый «шведским столом»! Но мы уже успели заморить червячка в каюте, поэтому огненный блеск глаз оголодавших финнов и вкусные запахи из-за закрытой стеклянной двери нас ничуть не взволновали.
Пора была прогуляться по улице, тем более, что следующая палуба – номер восемь, называемая Conference Deck, кроме небольшого конференц-зала была снабжена ещё упомянутым ранее выходом на открытый воздух - на палубу спасательных средств и открытую кормовую площадку. То есть, это летом площадка была кормовой, поскольку на ней стоял ларёк с рекламой пива Lapin Kulta и вокруг него кормились туристы. Но сейчас, в холодное время года, этот ларёк стоял закрытым, поэтому данное пространство палубы можно было назвать просто смотровой площадкой на корме.
Мы спустились в каюту, оделись и вновь отправились на восьмую палубу – погулять.
А раз на корме мы уже побывали, и всё остальное пространство этой палубы не содержало в себе ничего нового, то мы решительно поднялись по одному из многочисленных узеньких трапов на этаж выше, на девятую палубу – Compass Deck.
Вместо компаса, на этой, полностью открытой палубе, доминировала дымовая труба парома!


Ничего особо интересного, просто-напросто большая смотровая площадка с трубой, вокруг которой можно водить хоровод, как вокруг новогодней ёлки.
И мы полезли ещё выше, на Капитанскую палубу!
Вот тут-то и начались чудеса.
Солнце немного поднатужилось и пробило плотную пелену туч на горизонте. Окружающее пространство окрасилось во все мыслимые оттенки жёлтого цвета: желтовато-синие облака, изжелта-зеленые волны, красновато-жёлтые спасательные катера на шлюпбалках. Белые борта парома сделались нежно-лимонными и, милях в двух от нас, вдруг ярко вспыхнула светло-жёлтая точка парома Silja Line, вышедшего немного раньше Мариеллы.


Зрелище было великолепное!
Я метался по палубе, забираясь в такие места, куда и за взятку-то не пускают, чуть не выпрыгивал за борт, пытаясь найти такой ракурс, при котором вся эта солнечная палитра заиграла бы на фотоснимке как живая! Чтобы запечатлеть игру солнечных зайчиков на пенных гребешках волн!


Вся эта солнечная феерия длилась лишь несколько минут, подарив непередаваемое ощущение вот только сейчас сбывшейся мечты! Незабываемое ощущение праздника! Наверное, я, всё-таки солнцепоклонник, хотя и не могу, подобно соловьёвскому Ходже Насреддину смотреть, не мигая на светило. Но каждый раз, восход или закат солнца приводят меня в настоящий экстаз! Да и как можно ими не любоваться!


Солнце постепенно садилось всё ниже и ниже, и нам оставалось только принять его последние прощальные лучи.


Наконец, волшебный спектакль закончился, и солнечный диск без единого всплеска погрузился в Балтийское море.
Было ещё довольно светло, уходить с палубы не хотелось, и мы решили заглянуть в помещение капитанского мостика, благо окна (назвать иллюминаторами эти громадные застеклённые проёмы язык не поворачивается) были не очень сильно затемнены, и имелась великолепная возможность рассмотреть это помещение во всех подробностях.
Куча пальм в кадках, придавала капитанскому мостику вид эдакого ботанического сада, по которому прохаживался сам капитан. Ряды штурманских приборов нисколько не загораживали обзор и нам был виден ещё и рулевой, привольно раскинувшийся в здоровенном кресле перед большим монитором, прямо по центру мостика. Покойная поза рулевого, руки, сцепленные на груди, насколько можно было это угадать, глядя сзади-сбоку, позволили предположить, что паром идёт сам. Без особого вмешательства человека. На автопилоте. И видимо с использованием спутниковой системы навигации, уж больно спокойно было на капитанском мостике.


Зато по левому борту судна, творилось что-то странное.
Описав большую дугу, и зайдя с кормы, будто прятался от взгляда с мостика, к левому борту вдруг пристыковался маленький красный катерок.


Он будто прилип к борту, двигаясь точно со скоростью парома, и по его носовой палубе, по самому краю пополз человек, крепко держась за леер. Он успел добраться до самого борта парома, как вдруг с нашего судна на борт катерка перепрыгнул ещё один человек. Так же крепко держась за леер, оба они перешли в кабину катера, тот резко отвалил от Мариеллы и был таков!
ВИДЕО 1

У Вовки тут же начало работать воображение, что катер этот принадлежит русской мафии, органам Госбезопасности Финляндии или таможенному корпусу. Но, скорее всего, он принадлежал лоцманской службе. Тем более, что невдалеке, у островка оборудованного маяком, виднелась целая флотилия этих красных катеров.
Но, уже понемногу темнело, мы устали дышать свежим воздухом, слегка подзамёрзли и решили, что на сегодня с нас хватит чудес.
Однако чудес-то может и хватало, но молодёжному составу нашей команды в лице Маринки, явно не достаточно было увеселений! У неё на закате солнца открылось второе дыхание и нам пришлось так же срочно изыскивать резервы.
Оставив верхнюю одежду в каюте, мы снова поднялись на восьмую – ресторанную палубу.
Толпа жаждущих дорваться до шведского стола давно уже рассосалась, зато справа от лифта, через длинный коридор, доносились звуки музыки, людские голоса и запах пива с сосисками.
Стараясь не обращать внимания на манящие звуки, мы сделали шаг в сторону и заглянули на местный танцпол. Небольшой зал, напичканный оборудованием для проведения дискотек, был пуст. В пол-накала звучала музыка, горел свет, стойка бара была отгорожена от зала опускающимися, наверное, бронированными жалюзи. В отличие от концертного зала дальше по коридору, дискотека здесь начиналась гораздо позже. Да и особо некому было в этом рейсе устраивать здесь «потанцуй». Молодёжи младше тридцати лет, но старше четырнадцати на пароме было от силы человек пять. Позже, уже возвращаясь из концертного зала, мы заметили, как на танцпол проскользнули эти молодые люди, воровато оглянулись и заперли за собою дверь.
А пока, решив, что здесь нам делать нечего, хоть Маринка и настаивала на обратном, мы вышли из пустого зала и двинулись дальше по коридору, мимо стойки бара, ориентируясь на всё усиливающиеся звуки музыки. И оказались в конце-концов в зале битком набитом финскими пенсионерами. Могу сказать, что, в отличие от наших отечественных пенсионеров, над которыми наше родное государство уже много лет не устаёт издеваться и ставить эксперименты по выживанию (survival horror, если кто понимает), пенсионеры Суоми имели мало не цветущий вид! Причём сдаётся мне, что среди этого собрания, было очень немного родителей финских миллионеров и помощников депутатов. Это были самые обычные жители Суоми, честно отработавшие свой век не переламываясь и ведя здоровый образ жизни, и заработавшие почёт, уважение, нормальное денежное пособие и право пользоваться, думаю за очень символическую плату, различными транспортными средствами, включая и паромы.
Кстати, по возвращении в Финляндию, мы стали свидетелями такой вот показательной сцены: к одному из супермаркетов Хельсинки, подкатило такси. Обычное такси. Из кабины вылез водитель, не спеша обошёл свой автомобиль и вежливо открыл дверцу. Из салона машины показалась маленькая, одетая во всё чёрное бабушка - божий одуванчик. Явно не бизнес-леди. И не матушка «нового финского». Она решительным шагом, бодро зашагала в недра универмага, а такси осталось дожидаться её возвращения.
Из частных бесед с финнами, мне, точнее Вовке удалось выяснить, что в этом зрелище нет ничего удивительного. Это скорее правило, чем исключение – любой одинокий пенсионер может вызвать на дом такси и поехать по своим делам. Причём оплачивает это дело центр социальной помощи. Независимо от достатка пенсионера. А уж про постоянный мониторинг здоровья одиноких стариков и инвалидов и говорить не стоит. Связь с ними держится круглосуточно, и не только по телефону, и даже для того, чтобы старику было с кем поговорить! Для нас, россиян, привыкших к тому, что родителей приходится отпаивать валерьянкой после каждого посещения ими бесовской организации «Собес», всё это звучит по меньшей мере странно!
Итак, пробираясь через бар и ряд игровых автоматов, оккупированных финскими бабушками, мы достигли наконец, концертного зала.
На маленькой сцене дули в саксофоны и пели английские песни, почти всё пространство зала было уставлено столиками, за которыми практически не было свободных мест! Кто не мог танцевать или уже наплясался, наслаждались живой музыкой и коктейлями, а кто ещё мог, вовсю кружился в ритме вальса на небольшом пространстве у самой сцены!
Мои спутники отправились искать свободный столик, а я установил аппарат на возвышение напоминающее стойку и начал исподтишка снимать!
ВИДЕО 2

Моя скрытая камера, до поры до времени оставалась незамеченной. Окончился медленный танец и грянуло знаменитое на весь мир «Хелло, долли!» Пенсионеры ещё более оживились, народу перед сценой ощутимо прибавилось и мне на миг показалось, что я вижу своих родителей или любого из их друзей, какими они были лет двадцать назад! Они так же хорошо, чуть ли не профессионально двигались в танце, с искусством, которое, к сожалению, не передалось нам по наследству. Да и не хотели мы, собственно говоря, этому учится, предпочитая в любом быстром танце изображать обезьяну, прыгающую на ветке, а в медленных – пару держащихся друг за друга алкоголиков, которых шатает с перепою.
А на пароме Мариелла танцевали:
ВИДЕО 3

Посидев ещё немного и не решившись присоединиться к танцующим, мы отправились спать.

Продолжение...

Глава девятая.
По ту сторону моря.


Я открыл глаза и не понял, открыл я их или мне это приснилось? Вокруг было тихо и неожиданно темно. Пытаясь вспомнить, почему я на ночь вдруг выключил компьютер и куда девался со стола будильник со светящимся циферблатом, я по привычке потянулся, распрямить подзаржавевшие за ночь суставы и вдруг упёрся руками во что-то жёсткое у себя над головой. Слегка озадаченный таким обстоятельством, я попытался понять, на чём же я лежу и почему потолок надо мной так низко? На мой любимый диван моё нынешнее лежбище никак не походило, зато оно походило на верхнюю полку в купейном вагоне. Не слышно только было стука вагонных колёс. «Наверное, на станции стоим? - подумал я, - Но почему же за окном такая темнотища?» И как только подумал про окно, тут же вспомнил всё!
Не было окна! Не было и быть не могло, потому, что на его месте красовалась репродукция картины Акопяна «Адинокий Амаяк»! Маяк там был, вот что!
Я принялся шарить вокруг себя, пытаясь найти телефон, он же часы, он же календарь, он же фонарик, он же - всё остальное вместе взятое. Лёжа под водой, в кромешной темноте, достаточно сложно сообразить, сколько сейчас времени. Биологические часы начинают давать сбой, и только биологический будильник иногда вовремя напоминает, что пора спуститься с горних высей в отхожие места.
Нашарив, наконец, телефон и добившись от него луча света в тёмном царстве, я убедился наконец, что организм не врёт и на самом деле сейчас почти восемь часов утра без копеек. Для любознательного путешественника – это время обозначается одним единственным словом: «Проспал!»
Я подхватился и, стараясь не будить своих спутников, пополз к туалету.
В общем-то, описание попутных туалетов в моих рассказах стало уже доброй традицией… словесное описание конечно, а вы, что подумали? Только совмещённый санузел имени Хрущёва в нашей каюте, пока что избежал этой участи. Что ж, ему настала пора присоединиться к остальным!
Туалет, он же душевая, он же умывальная комната, в нашей каюте 2009 класса «С», формой напоминала лежащую на боку прямоугольную трапецию на основаниях которой, с одной - меньшей стороны была закреплена раковина и зеркало над ней, а с большей стороны из стенки торчал унитаз и, чуть правее – душевой рожок. Мыльница с жидким мылом, полотенца, туалетная бумага, всё наличествовало на своих местах, позволяя зверски экономить вывезённые из России гигиенические принадлежности. Ничего особенного во всем этом оборудовании не было бы, если бы не одно «но»! Судовой унитаз, видимо включённый в какую-то сложную, жутко экологичную систему, в конце своего производственного цикла, при сливе воды, имел неприятную привычку всасывать в себя содержимое с громким, раздражающим звуком, несколько напоминающим великанскую отрыжку! От этого звука в каюте и днём-то все подскакивали!
То есть посетить туалет, не привлекая всеобщего внимания, было совершенно невозможно!
Поэтому, выйдя из туалета, я ничуть не удивился тому факту, что никто из моих спутников уже не спал. Все со скрипом продирали глаза, шутили по поводу маяка на стене, только Маринка ещё норовила «доспать», но и её в конце-концов подняла с постели мысль о том, что расслабившись и дав волю своей лени, можно пропустить что-либо интересное.
Впрочем, женская доля жестока, и мы, оставив наших дам готовить завтрак, пошли прогуляться на палубу.
В такой ранний час на палубе не было никого, кроме ветра. Этот беспокойный судовой обитатель очень редко отдыхает, прячась где-нибудь под брезентом спасательной шлюпки, но почти всё время носится туда-сюда по палубам, то норовя забраться под куртку, то сдуть с крутого трапа. А уж как этот мелкий шкодник любит микрофоны! Стоит только включить видеосъёмку и шумный непоседа тут как тут – со свистом и шипением задувает в микрофон так, что кажется ещё немного и тонкая электроника, пискнув, прикажет долго жить!
ВИДЕО 1

И чтобы как можно меньше поддаваться на провокации этого всесветного бродяги, мы натянули куртки по самые носы и отправились на корму, где по нашим расчётам дуть должно было меньше.
Расчёты оказались не особенно точны, даже здесь ветер нас нашёл и заставил ёжится, что, впрочем не помешало нам сделать несколько кадров с проплывающими мимо островами.


Судно наше совсем недавно вошло в шхеры Saltsjön (Салтсъён) – Солёного моря как его зовут шведы, и мы любовались бесконечной россыпью лесистых островков, на которые, казалось, не ступала нога человека.
Наконец нам надоело смотреть на пенную дорожку за кормой, и мы стали пробираться ближе к носу.
И вовремя. Иначе бы пропустили великолепное зрелище, ради которого стоило встать пораньше и терпеть выходки холодного ветра.
Впереди нас паром шёл через лес!
Тот самый белоснежный паром-красавец компании Silja Line, что вышел из порта Хельсинки чуть раньше нас, проплывал над верхушками деревьев, нимало не заботясь о том, как странно это выглядит со стороны.


В открытом море нас отделяло от этого судна расстояние около двух миль, но здесь, в лабиринтах шхер, казалось, что паромы идут, чуть ли не след в след.
Водное пространство то расширялось, давая возможность окинуть взглядом нескончаемую панораму островов, то опять сужалось, до ширины, позволяющей паромам лишь протискиваться по тесным коридорам.




Мы следили за Silja Line с замиранием сердца, с каким смотрят на спортивный автомобиль, несущийся по горному серпантину. Вот, кажется, ещё немного и он не впишется в поворот и сорвётся в пропасть! Но «Ух!», поворот пройден, и машина несётся дальше.
Но и нам самим тоже надо было пройти тем же опасным маршрутом. Сквозь такие узкие места, что казалось - Мариелла застрянет в них навсегда, как пробка в горлышке бутылки.


Мы постепенно приближались к одному из узких мест, на обоих берегах которого виднелись какие-то строения.


И не успели мы подойти поближе к этому перешейку, как были тут же атакованы шведскими пограничными катерами.
ВИДЕО 2

Быстрые, раскрашенные в серое хаки, юркие хищники, как две ошпаренные торпеды пронеслись мимо, размахивая шведскими флагами на корме. Их парад впечатлял и заставлял вспомнить, что тихая, скромная Швеция, мирной была, пожалуй, только лишь последнее столетие. Исстари Свериге властвовала на северных морях и многих землях Северной Европы.
Впрочем, катера быстро промелькнули, проскочив через бутылочное горло, и затерялись среди островов. А наша Мариелла, величаво входила в старинные пограничные земли Швеции. Конечно, Свериге начиналась раньше, ещё в открытом море, невидимой границей отделённая от нейтральных вод, но здесь, в путанице проливов между шхерами, пряталась старинная пограничная и таможенная застава.
По обоим берегам узкого пролива стояли крепостные укрепления, между которыми в старину, сдаётся мне, была натянута цепь! От греха подальше, как говориться.
Чтобы, как говориться, «держать и не пущать»! Ежели потребуется.


Заморское судно подходило к проливу, подавало, наверное, какие-нибудь знаки, типа «Мы мирные люди, но наш бронепоезд…». Цепь с грохотом падала в воду, корабль или торговец заплывал в пролив и сразу становился на якорь, под прицелом наведённых (просто так, на всякий случай), пушек. Из маленького домика таможенной королевской службы выбирался заспанный чиновник, полоща по ветру длинной мантией, с кряхтением лез в лодку, причаленную к каменному пирсу и, старясь не обращать внимания на брызги с вёсел, плыл к высокому борту – досматривать.


В наше бурное время, домик таможенников оставался пуст. Никто не вышел оттуда поглядеть на проплывающую мимо Мариеллу. Видимо, для охраны и произведения впечатления стало не к чему раздувать щёки, хватало и пограничных катеров.
Вовка глазел на береговые укрепления, а меня как магнитом тянуло рассмотреть поближе жёлтую приземистую посудину быстро причаливавшую к берегу в полумиле от того места где мы плыли. Странно, но это судно, как оказалось вблизи – небольшой автомобильный паром, не попыталось отвернуть, когда на него, прямо в борт неслись пограничные катера. Скорее сами катера чуть сбавили ход, пропуская этот автовоз, похожий на богомола из-за высокого, поставленного на тонкие опоры капитанского мостика. Похоже, этот паром как трамвай имел полное преимущество на дороге.
Пара машин, приплывших на пароме, съехала на берег и тут же, на борт устремилась целая кавалькада легковушек. Быстро, но не суетливо машины заняли свои места – в два ряда, и как только последняя машина остановилась на палубе, паром тут же отчалил, не теряя ни секунды.
ВИДЕО 3

И устремился по водной глади широкой части пролива на противоположный берег. Целясь прямо в Мариеллу! Мы приготовились было к неминуемому столкновению, но скорости были явно не равны, и наше судно гордо прошествовало почти перед самым носом жёлтого Тяни-Толкая.
Нам же пора была навестить нашу каюту - мы слегка подзамёрзли и вконец оголодали. К тому же, на палубе мы провели, чуть ли не два часа и у Вики с Маринкой должна уже была начаться легкая паника, плавно переходящая в громкий и продолжительный скандал.
Примерно через полчаса, позавтракав и немного отдохнув, я снова, уже в гордом одиночестве вышел на палубу.
Вокруг всё ещё тянулись лесистые шхеры. Кое-где, по их пологим берегам начали попадаться домики. Не только жилые, но и явно производственные. У одного из них - весьма основательного и видимо старинного предприятия красовалась стремительных обводов рыболовецкая шхуна. Впрочем, о её специализации я особо судить не мог – на шхуне не было видно никаких роульсов, мальгогеров и прочих мутников, характерных для рыболовных судов.


Частенько вдоль берега, прямо у самой воды проходила автомобильная дорога. Странно было видеть, как какая-нибудь одинокая легковушка ползёт по берегу, чуть ли не прямо по воде, осторожно объезжая прибрежные валуны.
Чуть погодя одно и двухэтажные домики сменились многоэтажными современными постройками городского типа.


Потом прошло ещё немного времени и шхеры вдруг немного расступились, дав возможность взглянуть вперёд на приличное расстояние.
Паром Silja Line, так и шедший всё это время впереди нас, вдруг сделал прыжок вправо, обогнул маленький пологий островок и исчез из виду.
Наша же Мариелла не стала на этот раз подражать конкуренту, и обогнула этот же островок слева, держа путь вдоль левого берега залива.


Ветер усилился, гоня по воде мелкую рябь, тучи опустились ещё ниже и на горизонте, прямо перед нами, начала вырастать тёмно-синяя тень, ощетиниваясь острыми иглами!
В короне из высоких шпилей ратуш и соборов, из глубины Солёного моря возникал оплот шведских королей, детище ярла Бригера, столица Швеции – Стокгольм!

Продолжени...

Глава десятая.
Неправильные евро.

Когда мы, взяв зонтики на случай дождя, сумку с едой на случай голода и фотоаппараты на всякий случай, выбрались из каюты, лифты, как и следовало ожидать, оказались заняты. Причём наглухо. Причём оба.
Идея бежать по лестницам, которую я предложил нашей честной компании, была встречена ропотом неодобрения, кроме меня не нашлось желающих подниматься пешком на шестой этаж. Тогда мне пришлось поднапрячься и выдать «на гора» ещё одну идею.
Дело в том, что, во время моих блужданий по палубным коридорам, я наткнулся на ещё один лифт, чуть меньше размером, чем остальные два, но и гораздо менее популярный среди окрестного населения. Мы рванули туда, где шахта этого лифта дырявила этажи и, не потратив и полминуты, оказались на посадочной палубе. Правда, взглянув через стекло коридора, ведущего на посадочный терминал, мы решили, что зря вооружились таким количеством зонтов. Плотная пелена облаков, хоть и висела по-прежнему над шведской столицей, но у нас вдруг возникло хорошее предчувствие, что дождя всё-таки не будет. И нам очень захотелось сбросить лишние зонтики. Всё-таки четыре штуки – довольно весомый багаж! Мы посовещались и решили взять с собой только один – в форме трости. Этот зонтик-трость был достаточно велик, чтобы в случае нужды, укрыть под своей сенью всех четверых.
Вика взялась отнести лишние метеоинструменты обратно в каюту, а мы потихоньку пошли прогуляться по коридору.
Стеклянные коридоры Стокгольма и Хельсинки оказались почти идентичны, разве что шведский не имел бегущей дорожки и был немного короче финского.
Зато, выйдя в этот коридор, мы вдруг обнаружили арку, которую использовали фотографы для того, чтобы фотографировать пассажиров при посадке. Правда на этой арке красовалась надпись: «Добро пожаловать на борт Габриеллы!» - второго судна компании Viking Line на этом маршруте.
Маринке, тут же захотелось сфотографироваться у этого раритета,


а я ещё вдобавок щёлкнул виднеющийся за стеклянной стеной пейзаж.
Высокая скала, закрывающая горизонт, уступами спускалась к морю, а посредине скального массива нёсся маленький поезд, из четырёх голубых вагонов. Точь-в-точь – поезд метро. Мгновение и состав скрылся среди жёлтеньких домиков, прилепившихся к скале.
А внизу, на асфальтированной площадке под нами кружили автобусы принадлежащие авиакомпаниям. Они подкатывали к дверям терминала, принимали в себя толпы финских пенсионеров и увозили в гостиницы. С тем, чтобы на следующий день отправить пожилых путешественников дальше, в столицы других стран Европы - Лондон и Рим. Прислушиваясь к разговорам пенсионеров, я несколько раз слышал своё имя Rooma (Рим по-фински) и имя столицы Британского Королевства, и решил, что дальнейший путь финнов лежит, наверное в эту сторону. Тем более что пенсионеров встречали именно автобусы авиакомпаний.


Время шло, но Вика всё не появлялась. Минута проходила за минутой, коридор понемногу пустел, зато битком набивался зал, из которого вниз, к выходу вели эскалаторы.


Мы начинали потихоньку беспокоится - куда же пропала Вика? Даже при том условии, что все лифты на свете застряли в одночасье, зная характер Вики – быстрый и решительный во всём, что не касалось выбора одежды или аксессуаров, можно было предположить, что она не станет дожидаться у моря погоды. И по лестнице взлетит ещё быстрее, чем в самом быстром лифте на свете!
Но Вики всё не было.
Вовка с Маринкой, зная викины способности лучше меня, прилипли носами к стеклу, вглядываясь в улицу перед выходом из здания терминала, я же, уверенный в том, что мимо нас, стоящих почти у самых дверей, ведущих с парома, проскочить невозможно, уставился в проход ведущий на палубу.
Вики не было!
Прошло ещё минуты четыре. Наконец мне надоело смотреть на тот кусок палубы Мариеллы, который виднелся через открытые посадочные ворота, я повернулся к своим спутникам, чтобы в тот же миг услышать крик Маринки: «Да вот она!!!».
Из дверей посадочного терминала на улицу выходила Вика собственной персоной! А я ведь глаз не отрывал от выхода в коридор! Как же она умудрилась проскочить?!
А Вовка уже командовал Маринке с видом генерала армии, внезапно атакованной превосходящими силами противника: «Лови её, иначе уйдёт обратно, и будем опять ждать, пока она проберётся через встречную толпу!» И Маринка кинулась ловить!
Мы с Вовкой тоже ускорились, на всякий случай, развернувшись цепью по коридору и потом по залу, вытягивая шеи и приподнимаясь на цыпочки, чтобы перехватить нашу «неуловимую», если она начнёт протискиваться через толпу в обратную сторону. Как мы не спешили, однако Маринка оказалась быстрее, перехватив Вику, собравшуюся уже было в обратный путь, у самых дверей.
С трудом переводя дух, мы принялись приводить в порядок истерзанное бегом сквозь плотную людскую массу обмундирование. Слава Богу, все пуговицы оказались на месте! Мы отдышались и отправились от дверей терминала направо, в Старый город (Gamla Stan). Впереди Вовка, сменивший свою ковбойскую шляпу на бейсболку с надписью «Sweden», за ним женская часть экипажа – Вика и Маринка, и я, каждую секунду отвлекающийся на какое-нибудь интересное зрелище и поэтому тормозящий всю компанию.
Улица с интересным названием Лондонвиадуктен проходила под скалой, высившейся метров на пятнадцать. Начиналась эта скала прямо у причала и тянулась не менее чем на километр вдоль берега.


По дороге иногда проезжали машины, но для пешеходов тропинка проходила вдоль опор причального коридора, ниже уровня проезжей части. Решётки справа и слева над нами немного давили на психику – казалось, что мы попали куда-то в район грузовых причалов и наверняка заблудились.


Однако Вовка, уже знакомый с этой дорогой, невозмутимо топал вперёд, предупредив, что заходить на появившуюся вдруг под ногами велодорожку, смертельно опасно! Если по велодорожке будет ехать велосипедист и собьёт пешехода, то виноват в аварии будет именно пешеход! И, кроме увечий, получит ещё и крупный штраф за несоблюдение правил дорожного движения.


Напуганные подобной перспективой, мы стали жаться к невысокому заборчику справа, пытаясь стать как можно меньше и незаметнее.
И действительно, велосипедисты, встреченные нами на этом пути, неслись с бешеной скоростью, чуть ли не быстрее автомашин на дороге! А один из них вёз длинный свёрток, положив его вдоль руля. Наверное, это были удочки, а может и смычки от контрабаса. Не знаю уж, что это было на самом деле, но его груз справа и слева от велосипедиста за габариты выпирал изрядно! А шведский Лэнс Армстронг нёсся так, как будто только что ограбил рыболовный магазин или Королевский оркестр, не обращая никакого внимания на отскакивающих к самому забору, в попытке увернуться от свёртка, пешеходов.
Труднее всего было семейной паре, катившей тележку, прогибающуюся под тяжестью упаковок с пивом и бомжу, увешанному двумя громадными полиэтиленовыми сумками а-ля «русский челнок в Турции». Этот бомж, кстати плыл с нами из Хельсинки, не возбуждая любопытства или неприязни у коллектива финских пенсионеров. Наверное, для финской «социалки» и бомжи тоже люди?
Но сейчас всем этим носильщикам приходилось туго! И пара с тележкой и бомж с сумками, пытались кое-как уступать дорогу несущимся со свистом двухколёсным друзьям, но получалось это плохо и только чудо спасало всех участников дорожного движения от катастрофы.
Вертя головой во все стороны, я пытался насмотреться на окрестные пейзажи и понять, нравится мне город Стокгольм в этой своей ипостаси или нет.
И когда я в очередной раз оглянулся назад, чтобы пропустить очередного велосипедиста, на глаза мне попался рекламный щит с весьма импозантным бородачом на плакате.
Сфотографировать щит, а тем более сфотографироваться самому в компании с бородатым дядькой я не успевал – Вовка быстро тянул нас как на буксире в сторону городских кварталов, уже показавшихся впереди. Но дал себе слово, непременно сфотографировать это плакат по дороге домой.
А пока, я прямо на ходу запечатлел дом, несомненно, какой-то офис, выраставший у нас над головами, прямо из скалы.


На месте тамошнего начальства, я бы сделал эту стену без окон, дабы подчинённые не пялились весь рабочий день в окно. Ведь смотреть на море иногда можно целый день напролёт, и не надоест!
Жизненное пространство для пешеходов постепенно расширялось, улица Лондонвиадукен вдруг переросла в дорогу Stadsgärdsleden и по правую руку потянулся открытый причал компании Бирка.


Однако до города оставались считанные шаги. Мы пронеслись вдоль домов из красного кирпича – терминал Бирки, и вдруг оказались в весьма живописном месте.
Официально это место называлось станция Slussen (Шлюзовая). Именно сюда прибывал поезд, который мы видели несущимся по скале из стеклянного коридора терминала. И хотя рельсы уходили далее куда-то под землю, к метрополитену этот путь не имел никакого отношения. Это оказалась именно железная дорога Швеции, ветка которой тянулась со стороны городков Solsidan и Saltsjöbaden и оканчивалась здесь, в ста метрах от Старого города на станции Слуссен. Это вряд ли более пятнадцати километров, пешком дойти можно!
Но нам пока туда было не надо, поэтому мы, запечатлев путаницу дорог в районе станции, побежали дальше, вдоль берега.


Меня, как водителя, это место привело в уныние. Я не только сразу не смог разобраться в путанице знаков и светофоров, но и решил поначалу, что в этом месте идут какие-то ремонтные работы.


Вряд ли это было так, скорее всего ремонт шёл лишь в здании при дороге, но предупреждающие знаки были расставлены буквально повсюду.
Наконец, дорога Стадсгардследен (о где ты, простой и певучий финский язык!), свернула правее, огибая бухту. По правую руку потянулись на воде пирсы с катерами. Один из них, ярко-красный красавец – катер Пожарной службы Стокгольма.


Пройдя ещё чуть дальше, мы оказались слева от площади, на которой высилась какая-то конная статуя. Подойти, посмотреть, кому это воздвигли памятник в переплетении дорог, не представилось возможным, но по приезде, в Интернете, мне всё же удалось найти его принадлежность – оказалось, что памятник был поставлен королю Карлу Четырнадцатому Юханcу.
Вообще – конных памятников в городе Стокгольме просто невероятное количество! На каждом углу – конная статуя, в каждом проулке – скульптурное изображение лошади. Это было бы просто удивительно, если бы не одно соображение - лошадь когда-то числилась одним из главных видов вооружения! Ни одна армия не могла считать себя непобедимой, если у неё не было достаточного числа кавалеристов на лошадях. Ни один гвардейский офицер не мог с честью выехать на поле брани, если под ним не плясал какой-нибудь породистый рысак. А уж тем более королям, коих в Швеции насчитывалось за всю историю и по сегодняшний день аж шестьдесят четыре штуки, не пристало торчать на площадях пешком! (Для справки, в России, царей и ипмператоров насчитывалось всего-то навсего 23. Если не считать всяких Лже- и Ляпуновых)


Мы вышли на окраину площади Карла (Karl Johanse Torg) и начали думать, что делать дальше. Первое, что приходило в голову – для начала посетить какой-нибудь музей. Это было тем более просто, что мотаться по всему городу в поисках интересных музеев было абсолютно не нужно. Достаточно было поплыть через бухту на катере-трамвайчике и оказаться на Юргорден - Музейном острове, сплошь напичканном разнообразными музеями.
Список музеев у нас был, и мы отдали его и бразды правления нашим дорогим женщинам. Дамские пальчики недолго тыкали в названия разнообразных музеев. Почему-то именно Музей Воды приглянулся нашим русалкам.Что в общем-то странно, если учесть, что и в родном Петербурге можно в принципе посетить и рыбный музей и дельфинарий. Но, наверное, ожидания от посещения этого музея были очень высоки. Я отвернулся от женщин ведущих между собой горячий спор о том, поехать ли в Музей воды прямо сейчас или же поехать в Музей воды сразу же, и начал разглядывать дома и автобусы.


И до моего слуха доносились лишь отрывочные фразы - что-то о дельфинах, касатках и жемчужницах.
Итак, музей был выбран, направление движения тоже, оставалось сесть на речной трамвай, пристыкованный к пристани неподалёку.
Мы прошли в огороженное стальными решётками пространство под открытым небом и наткнулись на шведскую копию Тыниса Мяги, если кто помнит, этот эстонский певец был в своё время весьма популярен в СССР.
Тынис Мяги на шведской пристани исполнял роль кондуктора и билетёра. На весьма широкой его груди, висел небольшой ящичек, очень похожий на кассовый аппарат шестидесятых.


На фото, кстати, натуральный Тынис Мяги, потому, что сфотографировать нашего билетёра я просто постеснялся. Но это не беда, на самом деле сходство оказалось просто поразительным.
Маринка тут же была откомандирована для переговоров с «эстонским певцом», и мы приготовились грузиться на катер.
Однако переговоры что-то затягивались. Маринка задавала вопрос за вопросом, а «Тынис Мяги» не спеша и довольно односложно отвечал на её оксфордские выражения.
Наконец наш посол вернулась к нам и прояснила ситуацию.
Да, на этом речном трамвайчике мы попадём на Остров Музеев. Да, катер отходит ровно через пять минут. Но в уплату за проезд годятся исключительно шведские кроны! Которых у нас не было!
У нас были только евро, и их исправно принимали в оплату и на пароме и на пристани в Хельсинки. И даже в матушке России, можно было, в крайнем случае, уговорить продавца или кондуктора принять в уплату небольшую сумму в евро. Только не в Швеции! Наш «певец», от которого мы пока не услышали ни одной музыкальной ноты, стоял незыблемо, как скала! «Утром кроны, днём стулья, вечером кроны, ночью стулья!» Для него евро явно были ненастоящими деньгами. Так, какие-то бумажки, которые суют «сумасшедшие туристы».
Нам необходимо было каким-то способом добыть шведские кроны, других способов проникнуть на борт маленького судёнышка не существовало. Нам положительно не хватало вовкиной шляпы, способной открыть любые двери! Приходилось уходить не солоно хлебавши!
Правда напоследок я успел просунуть сквозь решётку объектив фотоаппарата и запечатлел на набережной странный памятник. Мы долго и упорно гадали по фотографии, что сей сон означает? Но очень не сразу, кому-то из нас пришло в голову, что видим мы не что иное, как «Зачатие мойвы»! Ну, или что-нибудь в этом роде.




Выйдя обратно на улицу и не в силах оторваться от съёмки, я щёлкал налево и направо, тормозя всю компанию, спешащую найти какой-нибудь банк, но вместо банка каждые две-три секунды находил какой-нибудь весьма интересный ракурс.
Обратите внимание на фото внизу – замок на горизонте, невесомый мост, соединяющий берега и… шведский
автомобиль, запросто пересекающий двойную сплошную линию. И это в стране, где дорожные правила блюдут больше чем закон Божий! Я, конечно, на всякий случай затёр номер этой машины, чтобы не дай Бог не подставить человека, буде эта фотография когда-нибудь попадёт в руки шведской дорожной полиции. Но без надежды на взаимность! Если уж мне придётся нарушить в Швеции дорожные правила, то сознательные граждане, скорее всего тут же доложат об этом куда следует. И будут абсолютно правы!


С той стороны, откуда мы пришли, тоже открывалось небезынтересное зрелище! Если верить карте, высоченное сооружение на тонких решётчатых опорах, торчащее прямо из стены высокого дома называлось Лифтом Катарины! Сейчас я уже знаю, что этот самый лифт, позволяет за небольшую плату воспарить ввысь, на смотровую площадку с которой виден весь Старый Город как на ладони. Но тогда, меня просто поразила сама конструкция, ажурно-неуклюжая, немного нелепая, но такая притягательная! Ну, точь-в-точь как Эйфелева Башня в Париже!




Что же касается Катарины, фигурирующей в названии лифта, то можно было бы предположить, что с этой Катариной связана какая-нибудь душещипательная история о несчастной любви и суицидальное падение с высоты на асфальт. Народ это любит. И я иногда удивляюсь, почему в мыльных операх глав-герои массово не кончают жизнь самоубийством? Для пущей душещипательности! И желательно в первых трёх сериях!
Но это предположение будет ошибочным, так как лифт назвали так только потому, что неподалёку располагалась церковь святой Екатерины.
К сожалению, нам некогда было возвращаться к лифту, дабы обозреть окрестности, нам срочно надо было посетить ближайший банк!
И мы направились в сторону площади, находившейся за спиной конного Карла Юханса со счастливым номером Четырнадцать.
Вообще, я жаждал дорваться до этой площади и вдоволь поснимать домики, напоминающие Таллин. Точнее Таллинн. А, чтобы эстонцы в очередной раз не обиделись – Таааллллинннннн, вот так будет наверно правильнее всего. Хотя, если сказать по правде – это Таллинн на самом деле может напоминать шведскую столицу, если принять во внимание разницу в возрасте построек и кто, откуда что заимствовал.
Однако площадь Карла, мы проскакали не останавливаясь, лавируя между каких-то строительных площадок, украшенных бетономешалками с колдующими над этими приборами гражданами, явно не шведской национальности. Или лучше сказать, явно азиатской национальности.
Кстати, подобных работников можно встретить в любом районе Стокгольма. Если вам навстречу попадётся строитель или сантехник, то на девяносто процентов – это будет смуглый выходец из арабских стран или какой-нибудь Азии – Средней, Ближней или даже Юго-Восточной. В дальнейшем мы только утвердились во мнении, что шведы весьма либерально относятся к притоку раб-силы из Азии. Впрочем, как и наши соотечественники тоже.
Но сейчас нам было не до того. На маленькой площади, зажатой со всех сторон домами и дорогами, не нашлось немного места для какого-нибудь банка. Только для вычурной таблички, гласящей, что в одном из домов жил какой-то знаменитый писатель. Поэтому мы рванули дальше, к следующей площади, видневшейся неподалёку.
В центре этой площади, которая, как я выяснил, называлась Kornhamnstorg, стоял довольно большой памятник. Правда, было абсолютно непонятно кому и за что он поставлен. Ни единой надписи на постаменте, ни одной пояснительной таблички. Просто, на вершине памятника стоял мужик и натягивал тетиву арбалета.


Ну, да Бог с ним, с этим мужиком, меня привлекла совсем другая сценка, в исполнении двух других представителей мужского населения. Обратите внимание на пару у подножия.


Пока я крутился с фотоаппаратом вокруг памятника, смуглый мужик, что на фотографии сидит на скамейке, успел приговорить бутылку пива. Кстати не первую. Одетый в аккуратную и чистую, но сразу видно – давно ношеную или секонд-хендовую одежду, наш пьяница с первого взгляда казался человеком давно опустившимся. Утонувшим в алкогольном море! Безучастный ко всему этот человек грустно покачивался на своей скамейке.
Мимо шёл другой человек. Незнакомый первому, я уверен! Этот пешеход подошёл к сидящему, посмотрел на него, спросил, хорошо ли тот себя чувствует (я сужу по интонации и жестам конечно), и после того как выпивоха кивнул головой, отправился дальше по своим делам. Вот так!
Да пусть этот участливый человек даже парамедик или священник местной церкви, сможете ли вы у нас в России наблюдать такую картину? Чтобы незнакомый человек подошёл к незнакомому пьянице, не для того, чтобы забрать кошелёк с бесчувственного тела, а просто поинтересоваться как дела и не нужна ли помощь?!
Вокруг памятника не происходило больше ничего интересного, но самая главная цель нашего похода была достигнута – мы нашли банк! Здесь же – на этой площади.
Мои спутники поднялись по ступенькам и исчезли в недрах банка, а я остался на улице, чтобы снять панораму столицы. Единственное, в чём я ошибся, я был уверен, что мы находимся не в самом центре Стокгольма. Однако это был именно самый центр, и хоть и не сердце города, но, во всяком случае, очень близко от него.
ВИДЕО 1

Улочки разбегавшиеся от площади Корнхамнсторг словно соревновались – какая из них вдохнёт глубже, сильнее втянет щёки и лучше подберёт живот.
Узкая,


ещё уже, до такой степени, что не понятно, как же там разъезжаются автомашины.


И совсем-совсем узкие, где машине уже не протиснуться даже боком, встав на два колеса!
Но эти пешеходные щели были от меня пока далеко, они виднелись в неплотных стыках домов, которые я фотографировал.


Но на стенах этих домов то тут, то там, словно явившись из сказки, восседали нимфы и дриады, горгульи и тролли. Или, например, вот такие вот кариатиды.


Однако, налюбоваться на сказочные изыски скандинавских архитекторов мне не дали. Из банки выскочила… пардон, из банка выскочила наша весёлая компания, в отличном настроении и приличном состоянии. То есть состояние компании, выражавшееся в евро, несколько уменьшилось, зато прибавилось состояние в шведских кронах.
По словам Маринки, для операции «чендж мани» ей даже не пришлось переходить с оксфордского акцента на кембриджский диалект. Девушки в кассах поняли её с полуслова и полу-взгляда и без излишней суеты обменяли непонятные бумажки на «настоящие» деньги.
Как бы быстро не произошёл обмен, но катерок-трамвайчик уже отправился в свой дальний путь без нас. Приходилось ждать его возвращения и очередного отплытия. Но мы не стали пока возвращаться на пристань, просто пошли бродить по городу,
Но прежде всего Вовка, чуть более оживлённый после посещения банка, потянул нас под арку самого высокого дома на левой от нас стороне площади.


Не догадываясь, что именно так притягивает Вовку в это место, мы потащились за ним, зашли в длинный широкий коридор, оканчивающийся ступеньками, уводящими куда-то вверх, заглянули в пару магазинов-бутиков, где ценники были явно выставлены лишь в качестве музейных экспонатов. Не найдя ничего действительно ценного, мы стали недоумевать, что именно привело нас сюда? Может быть, неработающий магазин, витрины которого были завешаны жалюзи?
И под непонятное бормотание Вовки, поминающего себе под нос «ленивых шведов, не желающих работать», покинули подворотню-коридор.
И тут же попали в начало узенькой улочки, коими изобилует этот район Стокгольма.
Чтобы оценить её узость, я попросил Вовку, как самого широкого из нас, встать, попозировать «на воротах». Улица получилась на фотографии ещё уже, чем есть на самом деле.


Мы, однако, не стали протискиваться через это ущелье, а пошли вперёд по Слуссплан, опять мимо строительных вагончиков, бетономешалок и разных разнорабочих.
Но до пристани не дошли, свернув куда-то по одной из перпендикулярных улиц, наверное Jämtorgsg (Господи, да как они сами то это произносят?). Мимо двух улочек с одинаковыми названиями – S и N Dryckesgr (Перелом языка и вывих мозга!). Прошли ещё дальше, дальше, скорее всего по Osterlangg (Мамочка, роди меня обратно!). И оказались на небольшой круглой площади, в центре которой торчал фонтан – памятник русскому садоводу!


Не знаю, почему уж у меня возникла такая ассоциация, может быть потому, что этот фонтан представлял собой обычную рычажную водозаборную колонку, только гигантских размеров? А может быть потому, что как ни старались многочисленные дети вокруг, но им никак не удавалось выдавить из этой колонки ни капли жидкости! Рычаг скрипел не переставая, ребристая труба колонки гудела от напряжения, но все усилия юных ирригаторов пропадали втуне.
Вовка и Вика с Маринкой с интересом наблюдали за процедурой добычи воды, всё более и более интересной, потому, что всё более и более становилась видна бесполезность этого занятия. Я же, решив сфотографировать эту площадь поподробнее, навёл объектив в одну сторону,


в другую, и обомлел!
И с криком: «Вовка, Вовка, сфотографируй меня!» кинулся отдирать от водяной колонки приятеля, прикипевшего взглядом к гипнотической процедуре водоизвлечения.
На той стороне площади, к которой мы стояли спиной, у стеночки, скромненько, не привлекая к своей персоне излишнего внимания, стоял некто, по рангу, скорее всего, либо чиновник, либо литератор. В пропылившемся плаще, накинутом на плечи, в кургузом чесучовом пиджаке и очках, этот человечек глядел внимательно, спокойно и чуть насмешливо, как надлежит глядеть умудрённому опытом поэту: «Смейтесь если хотите, что уж мне сделается – деревянному?!»
Я подошел к скульптуре и нежно взял этого собрата по перу под локоток.


И пока Вовка наводил аппарат, я думал. Думал, а видела ли эту статую некая Сельма Оттилия Ловиса Лагерлёф, когда живописала своё знаменитое на весь мир «Необыкновенное путешествие Нильса Хольгерсона с дикими гусями»? Или парад её оживших деревянных и бронзовых скульптур, в котором, несомненно, мог бы участвовать и наш чиновник-литератор, навеян какими-то другими изображениями? Но, как бы там ни было, честное слово – этот человек мне очень понравился. Было в нём что-то, для меня притягательное!
Щёлкнул затвор фотоаппарата и меня еле оторвали от статуи.
Не помню, сколько поворотов мы сделали, идя дальше, но вдруг набрели ещё на одну маленькую, узенькую улочку. Пока Вовка позировал,
ВИДЕО 2

я успел добежать до самого её конца, где на перекрёстке, чуть в стороне, красовалась одна из многочисленных лошадей. На сей раз каменная.


По этой коротенькой улочке были развешаны симпатичные фонари и эти фонари придавали ей какой-то сказочный, чуть сюрреалистический вид, особенно с того «верхнего» конца, где стоял лошадиный памятник.


На стене одного из домов, стискивающих пространство улицы, висела мемориальная доска. Конечно, то, что там было написано, было для нас для всех тёмным лесом. Только уже в Питере, обыскав весь интернет, я сделал предположение, только лишь предположение, что доска гласила: «Дом сей принадлежал когда-то купцу Мартину Тротзику». Но никаких упоминаний об этом человеке нигде более не нашёл. Даже Интернет «молчал как вкопанный»! Но постепенно, продвигаясь буквально по миллиметру, мне удалось несколько восстановить общий вид картины – фамилия этого купца (на самом деле купца-предпринимателя), звучала как Троциг! Мортен (Мёртен) Троциг! Купца, построившего оба дома, сжимавших сейчас самый узкий переулок в мире, названный его же именем! Märten Trotzics Gränd!
Снизу, с другого конца улицы, как из дальних далей меня уже звали мои спутники, пора было идти дальше! То есть возвращаться назад. По нашим командирским часам, наставало время очередного отплытия речного трамвайчика на волшебный Остров Музеев.
По короткой улице, сквозь которую, как сквозь подзорную трубу, была видна Мариелла,


мы вышли на набережную и вскоре уже переходили дорогу, чтобы попасть на причал.
Увидев в наших руках знакомые дензнаки, наш билетёр стал намного любезнее и даже позволил нам, в полном составе погрузиться на борт своего водного трамвая.
Мы прошли салон трамвайчика насквозь и устроились в носовой его части, как две капли воды похожей на кормовую.


Пришло время очередного плавания, пусть и не такого далёкого как плавание на пароме.
Мы снова любовались видом на причал Viking Line и на весь тот путь, который протопали пешком от Мариеллы.


Но потом вдруг со всех сторон начали появляться чудеса незамеченные нами ранее – слева начал вырастать из воды симпатичный замок Кастеллет, с шведским флагом на верхушке башни, а прямо по курсу пошли вздыматься ввысь кольца и пики огромных американских горок. Вот видео, почти со всеми подробностями этого плавания.
ВИДЕО 3

Жаль, что Грёна Лунд Тиволи (Gröna Lunds Tivoli) – парк аттракционов Стокгольма на тот момент уже не работал. Не визжали дети на качелях и каруселях, по высоким кольцам мёртвых петель не носились тележки с вопящими от страха любителями американских горок. Да и сами горки таяли почти на глазах. Чуть позже, проходя мимо ворот парка, мы стали свидетелями упаковки и погрузки одной из каруселей на трейлер, для отправки этого механизма на зимнее хранение.
А пока, мы причалили к одной из остановок на маленьком островке Skeppsholmen (Шеппсхолмен). Все немногочисленные пассажиры, кроме нас четверых, покинули трамвай. Не знаю, что такого привлекательного было на этом островке, уставленном приземистыми, учрежденческого вида зданиями – только три музея (Музей античности Дальнего Востока(???), музей Архитектуры и музей Современного Искусства), которые, кстати, интересовали наших дам в последнюю очередь, и одна церковь, но дальше с нами, на Музейный остров никто не поехал.


В гордом одиночестве мы перешли на противоположную часть судна, так как нос, на котором мы находились, вдруг моментально превратился в корму и, спустя несколько минут, поблагодарив нашего «Тыниса Мяги», сошли на берег Юргордена.

Продолжени...

Глава одиннадцатая.
Водный Мир.

Если бы мы не постеснялись и проплыли ещё одну остановку на речном трамвайчике, то наверняка упёрлись бы в два музея, самых, пожалуй, для меня интересных – музей Васа в котором хранился один из самых древних парусников и музей фру Астрид Анны Эмилии Линдгрен - автора Малыша и Карлсона, Пеппи Длинныйчулок и ещё целой кучи героев, которых знают дети во всём мире.
Но, задача нам была поставлена чёткая – музей воды «Аквария»!
Мы высадились вначале длинной улицы, уставленной домиками для продажи билетов на аттракционы и кафешками специализирующимися на торговле гамбургерами. И побрели вперёд, стараясь забирать левее, чтобы не пропустить музей.
Впрочем, даже если бы мы очень-очень захотели бы это сделать, то всё равно пройти мимо входа в Акварию нам бы не удалось. Виной всему, во-первых, потоки воды, льющиеся по стене деревянного дома и обрушивающиеся на вход, сделанный в виде стеклянного портика. И во-вторых, целая толпа детей, преградившая нам путь!
Мы остановились, пропуская в двери музея этот, вроде бы организованный, но оглушительно орущий муравейник, и у Вовки вырвалась пророческая фраза: «Ну, сейчас нам там дадут жару!»


И мы решили не спешить вслед за ними и немного попозировали у входа.


ВИДЕО 1

И, выдержав паузу, зашли внутрь. Милые шведские детки, всё ещё развешивали свои куртки и ранцы по вешалкам местного гардероба. И шумели не особенно громко, не громче чем наши отечественные отпрыски в подобные моменты. Однако мы ещё даже не догадывались, что ждёт нас в помещениях экспозиции!
Мы с сомнением смотрели на открытый всем и вся гардероб – скорее простую перекладину, на которой болталось десятка три вешалок-плечиков, где и полагалось развешивать верхнюю одежду. По вполне понятным всякому русскому человеку причинам, нам очень не хотелось оставлять свои куртки на произвол судьбы. Сумки, рюкзаки и прочие вещи полагалось класть на полки стеллажа, возвышающегося справа от вешалки. Но сумки нам не хотелось оставлять тем более!
Девушка за стойкой билетной кассы, напоминавшей обычный прилавок, из-за особенностей архитектуры помещения не могла видеть даже дальнюю часть гардероба, а уж полки, отделенные от остального помещения перегородкой и тем более! А я особенно боялся за свою сумку, в которой лежала наша еда – несколько бананов и конфет. Не знаю, что бы с нами было, если бы мы лишились пропитания!
Однако, приходилось идти на риск. Не просить же бедную девушку посторожить наши продукты, и уж тем более афишировать содержимое сумки! Боюсь, тогда бы мы точно остались голодными!
Стиснув зубы в кулак, я забросил поклажу на самую-самую верхнюю полку, до которой мог допрыгнуть не вызывая локального землетрясения, теша себя мыслью, что дети-то уж точно её не достанут, даже соблазнившись ароматом еды. И пошёл вслед за своими спутниками внутрь экспозиции.
Вопреки ожиданиям, в помещении, напоминающем просторный коридор, было тихо. На стене слева, в небольшой нише виднелись стёкла трёх больших аквариумов, абсолютно тёмные и безжизненные.
Наверх-налево вела деревянная лестница, и Вика взобралась по её ступенькам, но тут же спустилась обратно вниз, громким «театральным» шёпотом оповестив нас: «Там дети!!!»
И наверх мы не пошли. Мы собрались двигаться дальше по коридору, как вдруг я заметил, что темнота за аквариумными стёклами светлеет! В мутной полумгле начали скользить какие-то огромные тени. Много теней! Мы прилипли носами к стеклу, обнаружив, что эти самые тени принадлежат большущим рыбинам, играющим в мутноватой воде.
ВИДЕО 2

На деревянных ступеньках раздался грохот, вопли и смех – это милые детки, спускались из помещения наверху, которое мы могли уже рассмотреть сквозь стёкла аквариумов – там царил тропический лес! Все три аквариума внизу оказались подводными окнами в дебри Амазонки. В двух из них царила жизнь, а третий так и остался пустым и безжизненным.
Мы буквально взлетели наверх в освободившееся помещение! Небольшое пространство, опутанное лианами, было разделено на две неравные части висячим мостом. Справа от этого моста в воде кружили те самые большие рыбины, которые мы видели сквозь стекло. Одна из них – самая большая, красивого яично-жёлтого цвета, ткнулась в берег прямо у моих ног и замерла позируя. Я поторопился щёлкнуть затвором, хотя и всё равно опоздал немного – от влаги тропического леса объектив фотоаппарата начал стремительно запотевать и кадр получился размытым и чуть странным.


Вот эта вот рыбка, такая небольшая на снимке, на самом деле в ширину минимум полметра!
Нам пора было идти дальше. Правда, здесь – наверху теперь было тихо, но спустившись по лестнице, мы каждую секунду рисковали оглохнуть. Дети, видимо получили полную свободу действий и носились как оглашенные по всему музею.
Мы сбежали от вопящего скопища в соседнее помещение (то есть нам показалось, что сбежали) и чуть не угодили в небольшой бассейн посредине комнаты. Ничем не огороженный, но достаточно мелкий, чтобы существовала опасность в нём утонуть. В бассейне торчали какие-то сухие палки, по всей видимости, призванные изображать мангры, и плавали разные мелкие рыбки, не реагирующие на людское присутствие. Впрочем, как следует рассмотреть обитателей нам не дали, детское цунами настигло нас и здесь и мы пошли дальше.
Следующий зал оказался самым большим в экспозиции. По левую руку высилась стеклянная стена большого аквариума, напротив него виднелись другие, самого разного калибра - от совсем маленьких, до обычных бытовых. И в каждом из этих сосудов кто-то плавал.
Самый мелкий аквариум был подсвечен со всех сторон и очень реалистично изображал из себя кусок кораллового рифа.


Расшевелить краба, нам, к сожалению, не удалось, этот ракообразный, сидящий на верхушке камня был нечувствителен даже к детским крикам, не то, что к нашим ударам зонтиком!
Зато обитателей большого аквариума расшевеливать было не надо! Самые разные виды акул – от песчаных до куньих плавали по сложным траекториям, поглядывая исподтишка на вкусных посетителей. Вот кстати, на фотографии – кунья акула, всю дорогу прилежно позировавшая фотографам.


Остальные же представители этого кровожадного рода носились по аквариуму, всё время ожидая, что противное стекло отделяющее их от запасов свежего мяса, когда-нибудь исчезнет и можно будет, не отказывая себе не в чём попировать на свободе!
ВИДЕО 3

В углу аквариума прямо откуда-то из дна торчала голова на длинной шее. Мурену было довольно трудно рассмотреть – этому мешал и изгиб стекла и сама окраска рыбы. Но прямо в логово этого хищника вёл небольшой лаз, так же из стекла. Дети, к тому времени наводнившие зал, быстро скидывали обувь и на четвереньках лезли в этот проход, поднятый над полом на метровую высоту. И потом оттуда – из владений опасного морского животного долго раздавался счастливый и немного испуганный визг.
Вика тоже не выдержала и, сняв ботинки, вслед за детьми поползла внутрь. Нам оставалось только молча завидовать! Я, а уж тем более Вовка никак бы не поместились в узкой трубе. Да и статус не позволял.
И мы пошли дальше.
Следующий зал был целиком посвящён разведению и содержанию местных пород рыб. В небольших каменных и больших наполовину каменных, наполовину стеклянных бассейнах вмурованных в пол резвилась молодь форели и ещё какой-то речной рыбы. На мой взгляд, ничего особо интересного во всей этой суматохе не было, даже как следует рассмотреть рыб, глядя сверху, не удавалось. По стенам были проложены какие-то трубы, видимо для подачи воды и в полу, у самой стены, зияли два открытых канализационных люка, огороженные обычными предупредительными ленточками.
Пока мы потеряно бродили по залу, в помещение ворвалась шумная ватага. Шведские непоседы только несколько секунд увлечённо тыкали пальцами в бассейны, поднимая кучу брызг, потом один за другим, полезли в открытый канализационный люк!
Я остолбенел! Потом, когда столбняк немного прошёл, я, ругмя ругая нерадивых сантехников, оставивших люки открытыми, кинулся искать воспитателя сего сумасшедшего дома на выезде!
Однако одного из воспитателей – высокого молодого человека в очках искать не пришлось. Он спокойно стоял, неподалёку, полуотвернувшись, и неторопливо рисовал что-то в своей записной книжке. Не слышать и не видеть творившегося безобразия он просто не мог!
На душе у меня несколько отлегло. «Может быть, я чего–либо не понимаю? - подумал я, наверное, эти диггерские замашки здесь для детей не опасны, раз все вокруг так спокойно к ним относятся?» И стал наблюдать, как вокруг люков кружится уже целый вертикальный хоровод – дети исчезали в одном люке, некоторое время ползали где-то под землёй, потом возникали из другого люка на противоположной стороне, вприпрыжку снова бежали к первому и опять исчезали, исполняя некий обрядовый танец Правоверных Диггеров.
У наших великовозрастных крошек – Вики с Маринкой тоже зазудело присоединиться к танцующим, хотя гордая мужская часть команды отнеслась к этой идее сперва весьма неодобрительно. Но мы хотя бы могли узнать, что же там такого интересного твориться - в преисподней, поэтому не стали долго спорить. Истинные джентльмены пропускают женщин первыми даже в ад!
Что ж, на самом деле нас ждало разочарование – в пространстве между люками не было ничего сверхъестественного – только стеклянная стенка аквариума! За которой, в мутноватой воде, в полутьме, плавали те же самые рыбы, что мы видели сверху.
После того, как женское любопытство и мужская любознательность были удовлетворены, мы двинулись дальше и оказались в ресторане. Подозреваю, что в рыбном ресторане. И в неизменном магазинчике сувениров. Резиновые акулы соседствовали с рыбным филе под рыбным соусом, а пластмассовые рыбки в натуральную величину с рыбными пирогами и расстегаями. Стараясь не обращать внимания на запахи из кухни и на пирующих за столиками шведов, мы поспешно ретировались на улицу, во внутренний дворик музея, выходящий одной стороной прямо на берег озера. Уж лучше «отсель громить мы будем шведов». Не испытывая мирских соблазнов.
Во дворе музея, красовалась странная конструкция, которую я сначала принял за простой террасированный огород, какой иногда можно видеть у нас на садовых участках расположенных на склонах холмов, и по берегам оврагов. Однако позже, мы всё-таки выяснили, что деревянные бордюрчики и небольшой водный поток, сбегающий по уступам вниз, предназначен вовсе не посадки плодоовощных культур.


Это было «всего лишь» место, где шёл на нерест, прямо на глазах восхищённой публики местный лосось! Против течения, по ступенькам этого маленького водопада! Для нас, правда, этого шоу было не предусмотрено. У лососей был выходной.
Мы немного отдохнули и двинулись ещё чуть дальше, в небольшое отдельно стоящее помещение. Здесь был небольшой кинозал, в котором само для себя, без всяких зрителей, крутилось какое-то кино про рыбалку. И комната с интересной головоломкой – посреди комнаты стояла стойка какого-то прибора, а стены сплошь были увешаны муляжами рыб. Стоило нажать на пульте кнопку, как на экране появлялось название рыбы. И начинали тикать часики, отсчитывая секунды, отведённые на поиск нужной рыбы на стене. Если удавалось быстро совместить лазерную метку с нужным муляжом, можно было считать себя победителем! У нас один раз это получилось, чисто случайно, и мы довольные своей мудростью и обширными познаниями в ихтиологии, гордо покинули экзекуторскую.
Мои спутники пошли наверх, а я решил пройти чуть дальше, под самое подножие музея, куда вел деревянный помост. Это место было плотно занавешено чёрным полиэтиленом и мне очень захотелось туда заглянуть.
Отыскав дырку между полотнищам полиэтилена, я просунул туда глову и увидел тесное помещение с большой кадкой, в которой плавали… осетры! Мои глаза загорелись, пальцы растопырились, изо рта показалась слюна и, еле слышно шипя «Рыбка, рыбка, моя прелесссть!» я сделал шаг вперёд! Но в этот самый момент откуда-то сверху, как будто сквозь потолок раздался вовкин голос, который прозвучал для меня словно труба Иерихона! И наваждение моментально исчезло.
Я догнал нашу команду в зале, до которого мы почему-то раньше не добрались. Меня, и мой рассказ про осетров никто не стал слушать - все наслаждались новым зрелищем.
На мелководье устроенном в одном из маленьких залов стояла щука! Не особенно крупная, но впечатляющая длинная «торпеда», притаилась на самом виду, видимо решив, что её не будет заметно на коричневатом фоне илистого дна.


В глазах Вовки загорелся настоящий охотничий азарт! Щука стояла так близко, что казалось, можно прикоснуться к ней пальцем! Правда, палец – это не оружие для настоящего рыболова. Но у нас был взят с собой большой зонтик-трость, вполне годный, чтобы стать таковым!
Кончик зонтика медленно нацелился на узкую щучью спину. Щука пока никак не реагировала на это осторожное движение, но в её светящихся глазах появился неподдельный интерес. Укол зонтиком – это то, чего эта щука явно не испытывала за свою пока короткую жизнь. Вовкина рука, держащая зонтик, так же медленно и осторожно стала подниматься вверх, и, наконец, с резким выдохом, какой делают каратисты, нанося удар, зонтик резко вошёл в воду! Туше! Мы по всем правилам фехтования зафиксировали укол!
А щука, со всей скоростью, на которую была способна, а это на самом деле – почти мгновенное перемещение, ушла куда-то под настил. Охота закончилась.
Вовке торжественно было присвоено звание «мастер остроги», а мне почему-то стало жалко щуку.
Но нам было пора уходить из музея. Мы и так провели в нём больше времени чем рассчитывали, а нам ещё хотелось побродить по городу.
И мы отправились обратно в холл, чтобы забрать свои вещи, одеть пальто и всплыть, наконец на поверхность.
Но, когда мы проходили через самый первый зал, с диковинными рыбами в двух аквариумах и пустующим третьим, мне показалось, что в том самом пустом аквариуме я вижу какое-то шевеление!
Я приблизился к аквариуму и вдруг на меня, нос к носу выплыла утка! Точнее – маленькая разновидность кого-то из семейства утиных.
Я не выдержал и сфотографировал это «чудо в перьях». Но как только сверкнула вспышка, к утке потянулись многочисленные детские руки и она, испугавшись, поспешила снова ретироваться в камыши.


Выйдя в холл, мы не спеша оделись, рассматривая заодно ряды макулатуры, среди которой попались маленькие проспекты выставки на русском языке, и с удивлением обнаружили, что нам, собственно говоря, сказочно повезло, несмотря на то, что никаких дельфинов и жемчужниц мы не увидели! Музей Аквария, всё лето работавший ежедневно, после пятнадцатого августа переходил на зимний режим работы. И открывался для посетителей только по вторникам и воскресеньям! Как раз во вторник мы сюда и попали. Что ж, значит так и должно было случится!
Покидали мы Водный Мир в приподнятом настроении.

Продолжение конечно же следует. Правда не завтра. В понедельник, скорее всего.

Замечательные рассказы, я сегодня весь вечер наслаждалась. Мне они не показаались затянутыми, наоборот, вся изюминка именно в деталях, ощущениях, впечатлениях и эмоциях. У мня даже возникли видения : при просмотре ВИДЕО 2 в 7 главе, когда паром протискивается сквозь узкий пролив и камера фиксирует правый берег с крепостью, на фоне береговых сооружений явно просматривается чья-то физиономия с белым треугольником на месте носа .

Ждем-с продолжения.

Это не видения. Точнее не только у тебя. Мне всё время казалось, что в этом ролике, на ступеньках, спускающихся к воде кто-то сидит, большой такой, в огромном кресле! Пришлось даже стоп-кадром воспользоваться. Оказалось, что показалось. Почти...

Глава двенадцатая.
Пикник на обочине.

Дальнейшая наша дорога, шла по острову Музеев – Юргордену, мимо трамвайного парка. Сюда приходили трамваи, отнюдь не речные, а самые настоящие – рельсовые, на ночёвку и ремонт. Нам, правда не удалось увидеть момент возвращения или выезда трамвая из депо, но и так, посмотреть на трамваи через стекло дверей было интересно. Правда, высоковато. Можно было конечно встать друг-другу на плечи, сделав из трамвайного депо филиал цирка, но совершить такое было возможно только в ущерб нашей репутации. Да и никто не соглашался быть «нижним» в пирамиде.


Справа от прампарка на верхушке длинного столба целился из лука куда-то в небо лысый дядька. Он несомненно олицетворял собой, что-нибудь этакое и непременно должен был возбудить у нас интерес какому-нибудь музею, только время бежало быстро и на осмотр самого города Стокгольма у нас его оставалось всё меньше и меньше.


Мы свернули на Djurgärdsvägen. На противоположной стороне улицы начинался парк Скансен, который ещё называют Этнографическим музеем под открытым небом, но мы не горели желанием заблудиться в трёх соснах в этом большом парке. Я только издалека сфотографировал какую-то скульптуру.


А ближе к музею Севера – громадному дворцу, который мы поначалу приняли за Национальный музей,


опять стали попадаться конные скульптуры королей. Одна из этих скульптур стояла чуть в отдалении,


Зато другая красовалась прямо перед центральным входом в музей.


Закрытый, к сожалению. А может быть и к счастью, иначе мы непременно рванули бы в этот музей, соблазнённые красотой и вычурностью дворцового фасада.
Мы удовлетворились фотографированием очередного позеленевшего Короля-На-Лошади, как потом оказалось – Карла Десятого Густава, который в 1658 году подписал мирный договор с Данией в Роскилле и закончил войну с Польшей. И пошли дальше, разгребая ногами кучи опавших листьев.
Недалеко от дворца-музея улица Зоопарковая (Djurgärdsvägen) заканчивалась, и через мост Зоопарковый (Djurgärds) можно было попасть на другую сторону неширокого пролива с тем же названием (перевод мой, так, что…). Мост, через который мы собирались перейти, находился, как и многие интересные места в Стокгольме, на ремонте.


И хотя по нему продолжали ездить машины и ходить пешеходы, но дорожки были перегорожены высокими заборами, скрывавшими самые интересные виды.


А перед самым мостом стоял небольшой домик-грибок, исполнявший роль пивного ларька и книжного магазина по совместительству. Сейчас, по-осени, зонтики и столики вокруг этого ларька были убраны, но нас, точнее Вовку, заинтересовала вовсе не пивная его ипостась. На стойке около пив-точки был разложен целый набор открыток, с видами Стокгольма, с портретами королевской семьи и прочими вкусностями.
Мы устроили целый хоровод вокруг стойки, рассматривая открытки. На радость скучавшей в окошке ларька сухопарой шведке.
По словам Вовки, в этом месте можно было спокойно купить эти почтово-коллекционные карточки по цене, чуть ли не в два раза ниже той, за которую их продают в центре столицы. Мы поверили ему на слово и купили несколько штук, чем вызвали оживление в глубине ларька, привлекли к нему новых покупателей и подарили шведской продавщице надежу на светлое будущее! Много ли надо чтобы придать торговле второе дыхание!
Перебравшись, наконец, через мост, наша команда решила углубиться дальше по Нарвскому бульвару (Narvavägen) начинающемуся сразу за мостом.
Широкая улица, засаженная большими деревьями посредине, вела мимо большой… нет, просто очень большой кирки, с высоченным резным шпилем.
Очарованный красотой и величественностью этого собора, я оставил своих спутников, не проникшихся, к сожалению, моими чувствами, на одной стороне дороги, а сам быстро перебежал на другую и запечатлел это мимолётное видение.




Эта кирка – Оскарс кюрка, стоя вовсе не на самой высокой точке улицы, доминировала над всей местностью и была видна издалека. Она прекрасно вписывалась в окружающий пейзаж, и в то же время приковывала к себе взгляд.
Я вернулся к заждавшейся меня команде, и мы продолжили путь, свернув налево, однако напоследок мне попалось на глаза ещё пара интересных домиков. Один из них вырастал прямо из дикой скалы, торчащей из земли. Скала постепенно сменялась тёсанными каменными глыбами фундамента, на которых, стоял цокольный этаж, из которого, в свою очередь, поднимались собственно стены дома,


Второй дом, ниоткуда не вырастал, а скорее врастал в дом привычной скандинавской архитектуры китайской пагодой.


А недалеко от этого места, я обнаружил первый шведский велосипед. Первый, вовсе не исторически, в городе Стокгольме, можно найти и «первее», в этом смысле. Дело в том, что несмотря на изобилие велосипедов на дорогах, рассмотреть их очень непросто – прежде всего, обращаешь внимание конечно не на велосипед, а на его седока.
А вот когда в ряду обычных двухколёсок, стоящих на дороге, вдруг попадается нечто замечательное, поневоле начинаешь присматриваться к этому чуду.
Итак – первый велосипед заставивший обратить на себя внимание, был родом из сороковых или пятидесятых годов. А-то и старше! Слегка подзаржавевший, но не по-музейному свежий, этот «быстроног» (вольный перевод с латинского слова велосипед) стоял в ряду своих новеньких цветастых собратьев, словно выходец из другого мира.


Ещё один заповедник выходцев из другого мира, мы увидели буквально неподалёку, у следующего перекрёстка.
За стеклянными витринами магазина, табунились лошади! Не настоящие, само-собой, а метрические. Здесь было царство Энцо Феррари! Мы все почему-то заспешили в этот магазин так, как будто подошла наша очередь на Феррари Скудериа 430
Не знаю, была ли у Вовки мысль, уехать из Швеции на новенькой Феррари, но мне бы это было приятно.
Мы ввалились в магазин, сияющий чистотой, и у меня разбежались глаза. Не то, чтобы я тут же отказался бы от своей Нивы в пользу одной из тех красавиц, что стояли на нежно-кремовом кафеле, если бы правление фирмы предложило мне обмен. Я конечно люблю Ниву и всё-такое… Но всё-таки, если бы меня видела в тот момент моя Нивка – взревновала бы ужасно!
Мгновенно выхватив фотоаппарат, я навёл объектив на машину, стоящую в ряду первой и щёлкнул затвором. Однако моя реакция была всё же чуточку запоздалой, по сравнению с реакцией милой леди, прятавшейся до сего момента за окошком на наблюдательном посту на втором этаже. Как вихрь, спустившись вниз, эта девушка, тут же набросилась на меня с целой речью на английском!
Конечно ей очень жаль, но фотографировать в магазине запрещено! И поосторожнее с сумкой, висящей у меня на плече! Не дай Бог, эта сумка заденет бесценный экспонат, выплачивать ущерб мне придётся до конца моих дней.


Пришлось внять этому голосу разума.
Мы ещё минуть пять бродили среди «бесценных экспонатов», стараясь «не задеть», но занятие это быстро наскучило – что толку любоваться машиной не имея возможности что-нибудь от неё открутить? На память. Или хотя бы сфотографировать!
Так, что мы вышли из магазина, и я сфотографировал Мини Купер, явно принадлежавший продавщице. В отместку!


Дальнейшие наши скитания по городу принесли знакомства с ещё двумя музеями. Только и эти знакомства получились чисто шапочными.
Первым нам навстречу попался Музей Армии.


И нам сразу стало не по себе, когда мы увидели у ворот музея галдящее скопище шведских школьников. И мы поспешили отказаться от посещения данного музея. Ну, чтобы не мешать ученикам впитывать знания и лазать по многочисленным пушкам, выставленным во дворе


А напротив музея Армии, располагался музей Музыки! Такое соседство было, наверное, очень странным, ведь, как известно из истории – когда говорят пушки, музы молчат! Но, наверное, работали эти музеи по очереди, чтобы не нарушать историческую справедливость.
Впрочем, поравнявшись с музеем Музыки, мы обнаружили, что этот храм Муз, всё же открыт, так как из него толпой валили младшие школьники. Мы отпрыгнули в сторону, чтобы не попасть под очередное цунами и пошли вниз, по Sibyllegatan, вдоль стены музея, под распахнутыми ставнями его редких окон, почему-то напомнивших мне музыкальный инструмент.


Мы спускались вниз по узкой улочке к Nybroplan, и наших девушек то и дело кидало, то в магазин модной одежды, то в магазин женского белья. Но это всё были чистой воды бутики, так, что особого восторга они у наших дам не вызвали.
Cопровождаемые вереницами школьников, идущих в колонну по два,


мы перешли через оживлённую магистраль, и дошли до парка Берселли, представляющего из себя небольшой скверик, на конце маленькой бухточки.
С одной стороны, к парку примыкало здание драматического театра,


а с другой стороны можно было полюбоваться на многочисленные катера-параходики, пришвартованные к набережной. Все как один названные в честь шведских королей! И, как ни странно, имён хватало на всех!


Дальнейший путь наш лежал к королевскому дворцу. Побывать в Стокгольме и не увидеть королевский дворец, хотя бы снаружи, это извините – моветон! Для того, чтобы поглазеть на это здание, нам надо было снова пройти в район Старого города – Гамла Стан сквозь целый строй гостиниц и ресторанов. Вряд ли найдётся в этой части города хоть один простой жилой дом. Куда ни кинь взгляд – отель! Куда ни плюнь – ресторан!
Вот, например – красиво увитая разноцветным плющом стена Редисон САС-отеля.


А вот гостиница, украшавшая собой площадь Карла Двенадцатого – площадь о которой речь чуть позже. Эта гостиница в день нашего приезда, должна была приютить членов жюри, собравшихся на вручение Нобелевской премии! Поэтому на её крыше такое разноцветье флагов.


Мы перешли через дорогу и углубились в эти кущи апартаментов, ресепшенов и дайнинг-холлов.
Однако, наша прогулка немного омрачалась тем обстоятельством, что наши организмы уже доходили до последней степени истощения. Около пяти часов гуляния по городу и музею, нагуляли нам зверский аппетит! Но, у нас с собой было! Сумка у меня на плече могла обеспечить нас зарядом энергии ещё на некоторое время, но всё дело осложнялось отсутствием на обозримом пространстве самых обычных сидячих мест.
Короче говоря – скамеек не было! Не было их нигде на нашем долгом пути, только в парке-сквере Berzelli виднелось какое-то странное сооружение, похожее на скамейку. Но на него никто не отваживался присесть, страшась этого чугунно-твердокаменного квадратно-гнездового чудища.
А на площади BlasieholmsTorg опустить свой круп можно было разве что на круп лошади. Но, даже наличие целых двух чугунных скакунов в разных концах площади не давало возможности спокойно остановиться перекусить.


И только на площади Карла Двенадцатого, на набережной, выходящей лицом прямо на королевский дворец,


нашлась одинокая скамеечка, поставленная, видимо для того, чтобы можно было сидя любоваться этим шедевром зодчества.
Слева от скамейки, какой-то араб торговал хот-догами, но мы с поистине королевским презрением отвергли эту еду американских простолюдинов, предпочтя ей привезённые с собой бананы!
К тому же вечером нас ждал «шведский стол», а все, кто знаком с этой процедурой знают насколько это тяжкая работа. И нам конечно хотелось оставить в наших желудках как можно больше места под разносолы!
Поэтому наше сидение на скамейке в виду королевского дворца, на площади имени «учителя Петра Первого» было недолгим.


Как только бананы были съедены, вода из термоса выпита, а ноги немного отдохнули от трудов праведных, мы отклеились от скамейки и пошли дальше. Ко дворцу!


Продолжение воспоследствует...

Глава тринадцатая.
Вся королевская рать.

Наш путь ко дворцу с гостеприимной площади Карла XII пролегал через мост Стрёмброн(Стрёмбрун). Не то, чтобы этот мост был очень «стрёмным», скорее наоборот. Я с удивлением увидел в самом центре старинного города, где практически всё дышало то веком семнадцатым, то восемнадцатым, на подступах к самому его сердцу – обычный, лишённый каких бы то ни было прикрас, железобетонный мост! Ни единой статуи, даже «Девушки с веслом» или «Дискобола»! В конце концов, не было даже узорной решётки перил! Мост был как две капли воды похож на любой из мостов, где-нибудь на шоссе в ленинградской или московской области! Это сооружение чем-то походило на временный мост, в Питере, установленный на период реконструкции моста Лейтенанта Шмидта. Но у того моста, в его высоких П-образных пилонах и крутом изгибе была некая тайная красота! Он моментально прижился в городе! И временный мост было даже жалко, когда его разбирали на части.
Шведское же скучное «инженерное сооружение, предназначенное для наведения переправы через водную преграду или провал почвы», было плоским и прямым как доска! Нет, я понимаю, что в 1866г., когда мост был возведён – это была вершина инженерного гения! Но сейчас банальнее переправы и не придумаешь!
Я крутил головой, с приклеенным к глазу видоискателем фотоаппарата, стараясь не упустить какой-нибудь хороший кадр.
Позади нас апофеозом кубизма, вырастал из гранита набережной оперный театр.


Выстроенное словно из кубиков, это здание на самом деле напоминало величественное творение кубиста-монументалиста.
А справа, у самого театра виднелись красные стены церкви святого Якова.


Существовало ли старое соперничество между театром и киркой, за зрителя, я так и не узнал. Поскольку сквозь решётку моста углядел плывущего по воде одинокого лебедя!


Не скажу, что я был очень голоден, но охотничий азарт меня захватил целиком!
И началась фотоохота!
Я пытался сфотографировать белую птицу сквозь решётку моста, подпрыгивал, стараясь как можно выше задрать камеру, чтобы в кадре не мелькали крыши проезжающих автомобилей! А лебедь плыл, как будто раздумывая, в какую сторону ему бросить кости? К правому берегу или к левому? Или просто остаться на месте и не плыть вообще никуда. Ибо «ломает»!


Не отрывая взгляда от белоснежного красавца я попытался перебежать на противоположную сторону, но интенсивное движение и страх быть не понятым дорожной полицией, заставили меня быстренько отказаться от подобных намерений.
Приходилось бежать к тому месту, где мост Стрёмброн заканчивался. Почти к самому Королевскому дворцу. Там виднелся пешеходный переход!
Мы подбежали к переходу и встали около светофора. Для нас на светофоре горел красный свет, поэтому, мы, как послушные дети, стояли, ожидая зелёного у края тротуара.
И вдруг, откуда-то слева раздался велосипедный звонок! Звонок надрывался, как будто его били кувалдой, а мы, не понимая в чём дело, ошарашено вертели головами.
Наконец, Вовка, в котором появление бела-лебедя не вызвало особого прилива энтузиазма, схватил нас всех троих и оттащил от светофора, подальше в глубину тротуара! И только-только наши бренные тушки оказались в двух метрах от края тротуара, как мимо нас пронёсся велосипедист! Оказывается, мы, сами того не заметив, стояли в ожидании зелёного света прямо на велосипедной дорожке, оборудованной, кстати, таким же светофором с секцией для пешеходов, что и остальной перекрёсток!
Нас ещё немного трясло от пережитого, когда загорелся зелёный, и мы кинулись бегом через улицу, мысленно умоляя лебедя не отплывать слишком далеко от нашего берега.
Но это строптивое водоплавающее, никак не хотело внять голосу разума. Всё то время, пока мы подвергали себя смертельной опасности, стоя на велодорожке, лебедь медленно но верно отплывал всё дальше и дальше от нашего берега. У меня оставалась ещё возможность несколько приблизить упрямую птицу с помощью зума фотоаппарата, но в тот самый момент, как я навёл объектив, эта бездушная скотина сунула голову под крыло!


Абзац!
Весь наш бег с препятствиями и попытки погибнуть смертью храбрых под колёсами велосипеда, привели лишь к тому, что я от ярости чуть не разбил фотоаппарат о высокий парапет набережной!
Однако неудача с лебедем, заставила нас внимательнее осмотреться вокруг. Погоня за птицей счастья слегка сбила нас с пути ко дворцу. И мы незамедлили вернуться на прежний курс!
На углу дворца, прямо из стены падала вниз толстая струя воды.


Пардон, но вы не туда смотрите! Повторим ещё раз.
На углу дворца, прямо из стены падала вниз толстая струя воды.


Мы подошли к фонтану, внимательно всматриваясь в надпись наверху стены.


Сей фонтан, изливавшийся из стены королевского дворца, был, оказывается, посвящён королю Карлу XI. На противоположной стороне здания, так же виднелся фонтан, как две капли воды похожий на первый. А между этими водными потоками, куда-то наверх вели высокие ступеньки.
По этим крутым ступенькам мы и полезли наверх, словно альпинисты на Сагарматха. Правда здешняя «Вершина мира» оказалась куда более доступной. Ступеньки привели на небольшую площадку, напоминавшую крыльцо у ворот в маленький парк или скорее – лужайку перед фасадом королевского дворца.


Через низкий парапет можно было бы и перемахнуть, дабы прогуляться меж пирамидальных тополей, но от этого поступка, нас удерживала врождённая скромность и наличие мальчика в форме королевского гвардейца, торчавшего в будке в двух шагах от ворот.
На самих же воротах красовался макет королевской короны в три натуральных величины! По словам Вовки – в этом месте надо обязательно сфотографироваться! Да ещё так, чтобы корона на воротах, получилась на фотографии таким образом, чтобы казалось, что она находится на голове объекта съёмки!
Один за другим, мы приседали перед воротами, в позу орла, чем привели гвардейца в будке в самое весёлое расположение духа! Парень буквально трясся от еле сдерживаемого хохота, пытаясь не заржать во всё горло, что было бы явным нарушением караульного устава!


Наконец, нам надоела клоунада у ворот и мы, сфотографировавшись напоследок безо всяких причуд, отправились пешим маршем вокруг дворца.


Сказать по правде - дворец в Стокгольме, почитавшийся много веков апартаментами королевской семьи, хоть и числиться до сих пор как владение короны и даже имеет личные покои короля, но ныне превратился в музей. И в дипломатическое представительство. Его Величество Король Швеции Карл Шестнадцатый Густав, Королева Сильвия, Крон-Принцесса Виктория, Принц Карл Филип, Принцесса Мадлен и Принцесса Лилиан, короче, вся «королевская рать», возвращаются сюда, только лишь для приёма послов и в особо торжественных случаях. Где-то годов с семидесятых венценосная семья проживает в местечке под названием Drottningholm (Дроттингхольм).
Что же касается дворца, как музея, то это несколько разных музеев под одной крышей. Причём в некоторые из этих музеев вход за отдельную плату.
Но у нас было маловато времени на посещение музеев. День клонился к вечеру, а нам хотелось как можно больше насладиться видами шведской столицы. Поэтому мы и направились по кругу, вдоль стен дворца.
Сперва, мимо фонтана-близнеца, посвящённого на этот раз королю Оскару Второму.


Потом завернули за угол и попали на широкую улицу, похожую скорее на небольшую площадь, залитую ярким вечерним солнцем.
ВИДЕО 1

По правую руку, у стены Королевского дворца, недалеко от ворот, предназначенных для въезда во внутренний двор, стоял ещё один гвардеец. За его спиной, как избушка на курьих ножках, торчала жёлтая будка на случай дождя, в которую мог поместиться разве что японец, да и то - без карабина. Да ещё этого японца пришлось бы очень сильно удивить, чтобы как следует вытянулось лицо, иначе не пролезли бы щёки, застывшие в традиционной улыбке.
А вокруг этой будки, на булыжнике мостовой, была начерчена угольно-чёрная линия. Она не сильно бросалась в глаза, но любому было ясно, что это просто ненавязчивая просьба «не заходить за…».
Мы уломали Маринку сфотографироваться на фоне бравого гвардейца.


Маринка смеялась и кокетничала, а бедный парнишка стоял, уставившись куда-то в небо! Хотя, ему было, в принципе чуть лучше, чем его товарищам на других постах. Солнце, заливавшее площадь ещё немного грело, но гвардейцам, посты которых находились в тени, было ой как не сладко!
Даже нам, одетым в куртки, постепенно становилось прохладно, а солдатики, одетые в летнюю форму, мёрзли и тряслись от холода.
Мы прошли до конца улицы и приготовились повернуть налево, как вдруг мне на глаза попался весьма загадочный памятник.


Фигура в мантии, стояла подле собора святого Николая (Storkyrkan), в котором издревле совершаются коронации монархов на шведский престол. Кому был поставлен этот памятник и за, что было абсолютно непонятно. Надписи за спиной человека в мантии, были выполнены, по всей видимости, на латыни, в которой я не силён и доступные мне медицинские термины на этом языке, ничем не смогли помочь. Мало того, когда я попытался узнать подробности в Интернете, то этот всезнайка ушёл в долгий ступор и оттуда упорно не возвращался. Ни фотографий, никаких сведений о человеке по имени Friderici (Фридрих), упомянутом в мемориальной доске на стене, ни об одном из других упоминаемых имён. Чуть позже один человек, ездивший так же в Швецию, рассказал мне некую легенду, услышанную им от официального экскурсовода. Что, дескать, этот человек – то ли министр одного из королей, то ли академик местного университета, предотвратил кровопролитную войну, устроив показательное выступление, связанное с затмением солнца, в стиле незабвенного янки при дворе короля Артура. Само-собой окружающие устрашились могущества министра, повелевающего солнцем, и война утихла, так и не начавшись. Министру поставили памятник, а над головой памятника в честь такого события, повесили чёрные шарики, олицетворяющие затмение.
Правда, что-то в этом рассказе не стыковалось. Такой странный и единичный случай, не мог быть поводом к тому, чтобы министрам, а тем более академикам, ставили памятники. Да ещё перед самым королевским дворцом! Скульптуры возводят в честь победителей в войне, а не в честь людей эти войны предотвращающих. Такова уж странная натура человека. К тому же шарики или полушария, я видел раньше и на окнах других лютеранских храмов.


И я снова зарылся в интернет. Главное во всемирной паутине – уметь спросить. Сперва, я додумался до того, что табличка за спиной памятника и сам памятник друг к другу не относятся. Скорее всего, на стене описание постройки самого собора – мне удалось разобрать несколько дат, и среди них – 1264 год. Это, скорее всего, предполагаемый год постройки. И дальнейшие цифры напоминают о том, как и в каком году, этот храм стал лютеранским.


А вот с человеком на пьедестале мне положительно не везло! Я копал долго и упорно, пока не додумался спросить об этом… интерактивную карту Google Earth. Секунда, другая и вот у меня уже в руках статья Википедии о некоем Олафе Перссоне! Есть ли подобное имя в надписи на стене? Что-то не видно!
Так вот, этот самый Олаф Перссон, он же Петерссон, он же Олавус Петри (Olaf Persson, Olaf Petersson, Olavus Petri), являлся для Швеции никем иным, как собственным Мартином Лютером (не путать с Мартином Лютером Кингом) – отцом лютеранства, проповедником протестантства, наперекор властвовавшей тогда римско-католической церкви. Три раза он приговаривался к смерти, но всё же умудрился встретить её в своей собственной постели. И вполне естественно, что памятник ему поставлен подле главного лютеранского собора страны!
Ну, да Бог с ним, загадка Командора разрешилась, а мы свернули за угол и оказались на площади, с двух сторон зажатой полукруглыми галереями. С третьей же стороны площадь примыкала к зданию дворца. Так, что, судя по всему, мы оказались «на заднем дворе дворца», если можно так выразиться.
ВИДЕО 2

Здесь было всё отдано на откуп королевским гвардейцам. Они расхаживали вдоль ряда пушек, толпились между колонн галерей, и просто стояли на постах, очерченных чёрными кругами.


Мы прошли по площади туда и обратно, обнаружили, что пушки просто так не укатишь – их колёса оказались приподняты над мостовой с помощью подставок. Полюбовались на кучку туристов из Кореи, не знаю уж из которой. Корейцы жались друг к другу, явно устрашённые бравым видом и высоким ростом гвардейцев.
Что касается меня, то мне тоже захотелось сфотографироваться на память с одним из представителей королевской охраны. Вручив свой фотоаппарат Вовке, и взамен получив зонтик, который мешал моему приятелю снимать, я подскочил к чёрной линии, отделявшей пост у дворцовых ворот от остальной площади. Никакого сюжета и плана этой съёмки у меня не было и в помине! Но тут произошло неожиданное для всех нас событие. Бравый гвардеец соскочил со своего пьедестала и встал рядом со мной! Не знаю, было ли это нарушением правил или время от времени караульным позволялось подходить к избранным и фотографироваться, но для меня это было лучшим сюрпризом за весь день! Я скосил глаза на гвардейца и взял зонтик на караул! Гвардеец посмотрел на меня и рассмеялся! Так мы и получились, хоть и по разную сторону чёрной линии, но чем-то очень похожи.


И до сих пор мне очень хочется отослать эту фотографию в Швецию, этому королевскому гвардейцу, но куда её можно отправить, по какому адресу, я не знаю. Не на адрес же королевского дворца? А вдруг молодой человек всё-таки нарушил устав?
Кстати сказать, гвардейцев у короля великое множество. Ни разу в интернете, на фотографиях не встретил одних и тех же лиц. А лица у гвардейцев подчас очень интересные. Не секрет, что среди мужского личного состава есть девушки, которые точно так же стоят на карауле. И среди истинных, самого, что ни на есть шведского вида гвардейцев, попадаются вот такие вот «истинные арийцы». Банзааааай!




Однако нам была пора отправляться дальше.
Мы прошли в проход между галереями, свернули направо и уткнулись в высокий гранитный парапет. Здесь было нечто вроде террасы, позволявшей смотреть на город в сторону острова со зданием местного парламента – Риксдага.
Внизу, под террасой находилась площадка, на которой творилось странное действие, смысла которого мы сперва не поняли.


Пара десятков человек стояли по периметру этой площадки и по очереди кричали что-то в микрофон по-арабски. Может быть, конечно, и не по-арабски. Может быть и по-албански. Как я не старался потом, но в интернете не нашёл этого зелёно-бело-красного флага со львом держащим меч. Было в нём что-то знакомое, но что? И виселицы в руках этих людей выглядели довольно зловеще. То ли сами повеситься хотели, то ли повесить кого!
Поэтому мы не стали ждать развязки этой драмы, а повернулись на сто восемьдесят градусов и пошли себе по-добру, по-здорову. Ну, как эта толпа, хоть и жидкая, но серьёзно настроенная, кого-нибудь линчевать примется!
ВИДЕО 3

Тут у дворца завыли сирены полицейских мотоциклов и нам захотелось ещё прибавить шагу и побыстрее распрощаться с королевским дворцом. Тем более, что возвращения Короля пока что не ожидалось.

Следствие продолжится...